«Ей было всего лишь… семнадцать»

«Ей было всего лишь… семнадцать»

Возвращаясь в те времена, когда я учился в старших классах, вспоминаю, как впервые влюбился. Имею в виду, серьезно влюбился. Я был так страстно увлечен девушкой, что даже мог не пойти в свой класс, чтобы украдкой взглянуть на нее в другом конце школы. Она была всем, о чем мне хотелось думать и говорить, той, о ком я хотел видеть сны. Она очень, очень мне нравилась. И когда мы начали встречаться, я даже думал, что люблю ее.

Затем ее лучшая подруга растолковала мне, что к чему.

Я понял тогда, что путь к сердцу девушки, особенно в старших классах, лежит через ее друзей. Поэтому сдружился с лучшей подругой девушки, которая мне нравилась. И когда я признался ей, что люблю ту девушку (давайте назовем ее Дженни), ее лучшая подруга отозвалась очень резко.

«Правда? Ты любишь Дженни? И что заставляет тебя говорить это? Твои сильные чувства по отношению к ней?»

«Я знаю, что люблю ее, потому что никогда и ни к кому не испытывал таких сильных чувств», — возразил я.

«Ты действительно думаешь, что разница между „нравится“ и „люблю“ — всего лишь в силе чувств? — спросила она. — Хэл, тебе нравится Дженни, это правда, — сказала она затем. — И ты ей тоже иногда нравишься. Но любить кого-то — это совершенно другое дело».

«Ладно, допустим, — ответствовал я. — А в чем, по-твоему, разница между нравится и любишь?»

«Ну, симпатия неизбежно эгоистична», — резко начала она.

«Погоди минутку…»

Она не дала мне закончить:

«Хэл, когда тебе кто-то нравится, ты желаешь этого человека для себя, хочешь, чтобы ты тоже ему нравился — и никто больше».

Я немедленно запротестовал, когда она сказала слово «эгоистичный», но, когда выслушал ее, начал понимать. «Симпатия» к кому-то означает явное эгоистичное намерение, страстное желание всецело обладать этим человеком и надежду на то, что он чувствует то же самое.

«Ладно, допустим, — ответил я. — Симпатия более эгоистична, чем мы обычно думаем. Стало быть, любовь является чем-то противоположным? Любить кого-то не эгоистично?»

И вот тут школьная подруга навсегда изменила мои представления о любви.

«Когда действительно любишь кого-то, Хэл, как ты и говоришь, то желаешь для него всего самого лучшего…»

«Верно…» — согласился я.

«…даже если в жизни этого человека не будет тебя».

«Что?!»

Она повторила:

«Когда любишь кого-то, то желаешь самого лучшего для этого человека. Ты не хочешь ничего, кроме того, чтобы у него была счастливая жизнь — даже если в ней не будет тебя».

Теперь примите во внимание, эта беседа состоялась больше двадцати лет назад. Цитируя «Битлз», «ей было всего лишь семнадцать». Но тогда я был поражен сообщенной мне истиной и с тех пор бился над ее осознанием. Согласно этому определению любви, я не мог быть поглощен своими потребностями, поскольку я хотел лучшего для моей жены Дженни, независимо от того, буду ли я в ее жизни. Согласно этому пониманию любви, я не могу испытывать горечь или обиду, потому что не желал бы, чтобы жизнь Дженни была наполнена подобным негативом. Это определение любви взывало к такому уровню отдачи, заботы о другом человеке, который абсолютно подавлял мои чувства и минутные прихоти — как романтические, так и любые другие.