Можно ли жить и не бояться?

Можно ли жить и не бояться?

В этот момент я и задумалась, а можно ли вообще жить и не бояться? Я стала читать все, что попадалось под руку, про преодоление страхов. Из одного прекрасного блога я узнала, что есть, дескать, тревожные женщины. Как правило, это внучки и дочки тех, кто пережил войну, голод, репрессии, переселения и прочие напасти. Несчастья давно закончились, но тревожные тетеньки спокойно жить не умеют. Они способны только выживать и поэтому мастерски запугивают себя на ровном месте.

Далее следовал совет перебирать крупу. В прямом смысле. Считается, что во время лишений и голода едят что есть и здоровые зернышки от порченых не отделяют. Перебирать крупу женщины могли только в спокойные сытые времена. Такой прием, по мнению психолога, должен был успокоить наше бессознательное.

Я купила килограмм гречки и села ее перебирать под любопытными взглядами домашних.

На втором круге тревога взяла вверх, но теперь она трансформировалась в страх за здоровье, и с ней уже можно было разбираться с помощью действий. Я купила билеты в Берлин и полетела с детьми на обследование в одну из лучших немецких клиник. Чтобы перестать бояться, что нашему здоровью что-то угрожает. Не могу сказать, что тревога не имела почвы, диагнозы у нас имелись, но врачи не нашли в них ничего выдающегося.

Однако время от времени мир подбрасывает нам серьезные причины для беспокойства. Так, выстрелы на территории Украины послужили для многих спусковым крючком. Сейчас наблюдаются повсеместные паникерские настроения, обострение психозов и неврозов. У кого-то запасным парашютом выступают второй паспорт, наличные рубли или иностранная валюта, другие запасаются продуктами на пару лет блокады. Каждый действует исходя из личного и семейного опыта.

Я наблюдаю, как сын подруги, который в свои двадцать ни разу не голодал, вырыл на даче погреб, накупил продуктов на несколько зимовок, приобрел дизельный генератор и солярку к нему. Сейчас юноша проходит курсы выживания в экстремальных условиях. Должна заметить, что семью прабабушки этого молодого человека в 30-е годы раскулачили и отправили в Сибирь. Прабабушка оказалась единственной из семи детей, кому удалось выжить.

Наше прошлое, к сожалению, изобилует подобными историями. Например, у моей прабабушки раскулачили мужа, а она – «враг народа» – растила детей одна, двоих потеряла, пережила голодомор, войну и оккупацию и послевоенный голод, много видела «помощи» от родного государства.

Я поняла, что смотрю на происходящее глазами прабабушки, когда случайно в подборке фотографий о войне наткнулась на один снимок. Фотограф назвал его «Последний еврей Винницы». На карточке немец держит в правой руке пистолет. Рядом с ним мужчина в черном, которого сейчас расстреляют. Все происходит над братской могилой.

Пазл сложился благодаря фото. Винница расположена в пятнадцати километрах от села, где жила моя прабабушка. Стоит ли удивляться, что я от всего шарахаюсь?