Мера любви

Мера любви

21 января

Как лилия белеет над водой,

Так ты сияла чистой красотой,

Омытая прозрачною волной,

Раскрытая цветком ко мне лучистым…

22 января

Вчера не успела ничего записать, только это четверостишие. Его посвятили мне! Впервые в жизни. Странное ощущение…

Мы познакомились неделю назад в фитнес-клубе. Я выходила из бассейна и поскользнулась. И тут же увидела протянутую руку, за которую, не раздумывая, ухватилась. Рука была узкой и белой и показалась мне женской. Но, подняв голову, я увидела перед собой юношеское лицо, тонкое и нежное, с совершенно невинными голубыми глазами, окаймленными влажными золотыми ресницами. На белой, почти молочной коже поблескивали капельки еще невысохшей воды, розовые губы легко улыбались. Волосы были мокрыми и лежали беспорядочными золотыми прядями.

«Бог мой! – подумала я. – Какое ангельское создание!»

А вслух сказала:

– Спасибо, молодой человек.

И посмотрела ему прямо в глаза. Но он не залился краской, как я ожидала, а, наоборот, чуть побледнел и продолжал смотреть на меня, не отрываясь.

– Меня зовут Лиля, – зачем-то сообщила я, начиная испытывать смутный дискомфорт от его неотрывного взгляда.

Помню, что подумала: если бы васильки, незабудки и колокольчики внезапно ожили и глянули из травы, то ощущение было бы идентичным. Этот невинный взгляд цветов!

– Денек, – представился он после небольшой паузы.

И его длинные ресницы медленно опустились.

– Как? – не смогла сдержать я удивления.

И он рассмеялся, все так же не поднимая ресниц и радуясь сам себе.

– Вообще-то Денис. Просто все всегда почему-то зовут меня День или Денек.

«Это и понятно! – подумала я, тоже невольно улыбаясь ему в ответ. – Такой ясный мальчик. Сколько, интересно, ему лет?»

Как оказалось, недавно исполнилось семнадцать. Сама себя не понимая, дала ему телефон, как только он попросил об этом. И Денис позвонил один раз, потом другой. Он оказался милым и приятным собеседником.

А вчера забежал ко мне домой. Как он сказал:

– Просто так, на минутку, потому что очень захотел увидеть.

И действительно, получилось на минутку. День даже проходить не стал. Протянул мне в коридоре белую лилию, к стеблю которой была привязана золотой тесемкой бархатная коробочка в виде сердечка. И сразу ушел. А я, с испугом думая, что там кольцо, раскрыла коробочку. И достала – стихи. Они были искусно выведены черной тушью на крохотном листке белой атласной бумаги.

Вечером я ему позвонила и поблагодарила. Все еще не веря, уточнила:

– Ты это сам сочинил?

Ответил, что сам и что ему очень нравится мое имя, что оно мне идеально подходит. Я ничего не сказала, потому что терпеть его не могу с самого детства. У меня черные волосы и темно-карие глаза. Какая же я лилия?

25 января

Денис присылает мне каждый вечер очень милые эсэмэски. Одна из них:

Принцессе, что Дюймовочкой была

и помнит сказку мягкого цветка, —

прекрасных снов о бабочках летящих,

что с лепестков сорвались шелестящих…

Вот такое пожелание спокойной ночи! И я просто таю.

27 января

Он – милый. Мне с ним необыкновенно хорошо. И он даже не интересуется, сколько мне лет. А ведь мне в апреле уже стукнет 23! Совсем старенькая!

Вчера вечером гуляли довольно долго. Я уже поняла, что Денис отдает предпочтение белым, голубым и бирюзовым тонам в одежде. Он был в белых джинсах и белой куртке. Из-под куртки виднелся ворот свитера небесно-голубого цвета. При его золотых волосах, голубых глазах необычайного чистого цвета и белой коже такие тона придают его облику какую-то нереальность. Он, и правда, похож на ангела. И этот отсутствующий взгляд! Забавно наблюдать за ним. Вот он что-то говорит мне, улыбаясь и заглядывая в глаза глубоко и ласково; и вот он уже задумывается, словно прислушиваясь к чему-то; и – полное ощущение его мгновенного отсутствия. Он просто улетает. Приходится тормошить его и даже окликать, чтобы он вернулся.

Мы зашли в маленькое кафе, чтобы погреться и выпить кофе. Болтали о пустяках. И вот его ресницы опустились, он стал отвечать невпопад, потом замолчал, рассеянно вертя в пальцах ложечку. Потом достал из кармана обгрызенный карандашик, оторвал от бумажной салфетки уголок и что-то быстро записал. Тут же потерял к этому интерес и переключился на меня. Его глаза стали темными и глубокими. День смотрел, казалось, прямо в душу. Не знаю, как ему это удается. У меня от его взгляда мурашки побежали по коже.

Когда мы встали, я незаметно взяла со столика исписанную салфетку и положила в сумочку. Дома прочла:

Слеза ее ресницы нагрузила

И тяжесть век усилила печаль

И жизни в этот миг она простила

И смерти убрала с лица вуаль…

Денис учится на первом курсе финансовой академии. И что он там делает?

30 января

эсэмэска: Я губ твоих коснулся поцелуем…

А ты решила – ветерок подул…

2 февраля

Я однозначно влюбилась. А вот интересно, как поэты объясняются в любви?

5 февраля

Позавчера у нас был самый настоящий романтический ужин. День пришел вечером и принес большую сумку. Я с изумлением наблюдала, как он достает из нее горшочки с цветущими фиалками самых разных сортов и расцветок. Он ставил их к моим ногам, и скоро у дивана образовался самый настоящий садик. Горшков было четырнадцать. Я смотрела, как завороженная, на это изобилие цветов прямо у меня под ногами. Но День на этом не успокоился. Он достал множество воздушных шариков и начал надувать их. Потом побросал на пол. Они шевелились, перекатываясь и поблескивая цветными боками. Моя крохотная квартирка мгновенно преобразилась, и мне безудержно хотелось петь и смеяться.

Поужинав, мы сели почему-то на пол, на ковер напротив друг друга и стали болтать и слушать музыку. Я нервничала и курила одну сигарету за другой. Денис не курит, и ему скоро надоела дымовая завеса. Он мягко взял у меня из рук очередную сигарету, поднял с ковра пепельницу и начатую пачку и унес все это на кухню. Потом открыл балкон и встал в проеме спиной ко мне. Его гибкая фигурка в светло-голубых джинсах и белой водолазке четко вырисовывалась в темном провале двери и неудержимо меня притягивала.

Я встала и подошла. Обняв его сзади за талию, прижалась и потерлась носом о его шею, прикрытую золотыми прядями. Никогда не забуду того, что почувствовала. Меня буквально пронзило острейшее желание – слиться сейчас же, немедленно с этим парнем в одно существо и остаться так навсегда. Мурашки побежали по спине, дыхание сбилось и сразу навалилось невыносимое возбуждение. День мгновенно откликнулся. Он повернулся. И я, увидев так близко его ясные глаза с тяжелеющими веками, его розовые губы, медленно ко мне приближающиеся, потеряла голову.

Мы вспыхнули один от другого, как бумага от пламени. И к утру от нас осталась только зола. Это было безумие. Никогда я не чувствовала такого утомления. А ведь я всегда считала себя опытной, так как сексом занимаюсь с 14 лет. И партнеров у меня было немало.

Когда я проснулась около восьми утра и, с трудом приподнявшись, посмотрела на своего ангела, то ужаснулась содеянному. День лежал рядом тихо и недвижно, дыхания почти не было слышно. Потемневшие и все еще влажные волосы были спутаны, закрытые веки тронула нежная голубизна, длинные золотые ресницы тяжело покоились на молочной коже щек, приоткрытые губы были настолько бледны, что мне захотелось тут же поцеловать их, чтобы вернуть прежний цвет. Но я сдержала этот порыв, боясь разбудить. Ведь мы спали чуть меньше часа. День напомнил мне в этот миг срезанный, лежащий на земле и неизбежно увядающий белый тюльпан.

Я чуть коснулась дыханием его щеки, но губами не посмела. Он даже не шелохнулся. Я осторожно соскользнула с кровати и пошла на кухню. После чашки крепчайшего кофе немного пришла в себя и почувствовала прилив сил. Денис все спал. Я налила еще кофе и закурила.

Но какое это было сумасшествие! Никогда и ни с кем ничего подобного! Мне всегда так нравится этот самый первый раз. Хочется понять, изучить. И начинаешь медленно, не торопясь, исследовать пальцами, губами, языком, даже кончиком носа каждый сантиметр его тела. И прислушиваешься. Вот он сдержал вздох, а вот уже не может сдержать, значит, надо запомнить это местечко. Вот он дышит чаще, а вот тихо смеется, значит, ему здесь щекотно. Вот он еле слышно застонал, а вот громче, значит, ему здесь особенно хорошо. И вот он, уже не в силах сдерживаться, стонет в голос, потом вскрикивает и бормочет, едва сдерживаясь:

– Не могу! Умру, если сейчас же ты не…

Конечно, я – да, потому что уже сама накалена до предела и с трудом могу себя контролировать. Но ведь игра была по правилам. Откуда же это почти обморочное утомление у нас обоих? Все-таки я старше и должна же хоть что-то соображать.

6 февраля

Снежинки падают. И я

хочу снежинкою такой

растаять под твоей рукой,

исчезнуть…

Сегодня, когда была на работе, пришла эта эсэмэска. Я наделала кучу ошибок в компьютерной программе, и начальница меня взгрела.

Надо бы съездить к родителям на пару дней, проведать. Хоть и живем в одном городе, но видимся редко. Сегодня пятница. Вот и уеду сразу после работы, а в понедельник прямо от них снова на работу поеду. Так будет лучше всего. Пусть Денис отдохнет от меня. А поболтать и по телефону можно.

10 февраля

Не выдержала и вернулась вечером в воскресенье. И сразу увидела Дениса. Откуда он узнал, что я приеду именно сейчас? Загадка.

Он стоял возле моего подъезда. Весь день шел снег, все было бело, и он был в белом. Куртка и джинсы сливались с общим фоном. Я молча подошла. На его золотых волосах поблескивали снежинки, голубые глаза были покойными и прозрачными, словно застывшая вода. Мне захотелось растопить этот лед поцелуями, но я почему-то не смела.

В молчании мы поднялись ко мне в квартиру. Я закрыла дверь и начала раздеваться. День, не отрываясь, смотрел на меня. Потом стянул куртку. Свитер, естественно, тоже был белым. Белыми оказались и трусики…

Очнулись мы ночью, одновременно глубоко и судорожно вздохнув. День разжал объятия и упал на спину. Голова его безжизненно свесилась к моему плечу. Я легко поцеловала холодный лоб и услышала еле различимый шепот:

– Люблю тебя больше жизни…

Он повернулся ко мне, и я глаз не могла отвести от розовых, раскрытых для поцелуя губ.

Что было потом? Если бы я могла это объяснить! Такое ощущение, что мы – наркотик один для другого.

В семь утра, очень бледный, с почти прозрачным лицом Денис поднялся с постели. Нам обоим нужно было на работу. У него сейчас зимние каникулы, но, кроме учебы, Денис подрабатывает на какой-то фирме. Я все-таки попыталась оставить его дома. Но он нахмурился и сказал, что должен. Как я сама отработала, не хочу вспоминать. Приехав домой около восьми вечера, я даже не смогла раздеться и рухнула на диван в брюках и свитере, который начала снимать, но смогла освободить только одну руку. Проспала до часу ночи. И вот сейчас пишу все это, так как уснуть не могу. А утром снова на работу. Что со мной происходит?

Я люблю Дениса. Пора себе в этом признаться. И как все это случилось?

Нашла за горшочком с фиалками листок бумаги. Денис, как обычно, бросил. Надо бы с ним серьезно поговорить об этом. Нельзя же вот так разбрасываться такими текстами!

Ты – лилия. А я – денек.

Мне грустно, нежная малышка.

Я знаю смерть не понаслышке…

Вечерний темный холодок

предупреждает день о тьме,

которая приходит к власти,

и этот день навек погасит.

И я умру. Ну а тебе

лишь холодно. И лепестки

свернешь ты на мгновенья ночи.

А утром новый день захочет

их развернуть и нанести

на них румянец поцелуем…

13 февраля

С понедельника не виделись. Я под всякими благовидными предлогами откладывала встречу. Пусть День отдохнет. Но я схожу с ума от тоски по нему. Солнышко мое! Мой ясный день! Увидимся завтра. Завтра – День всех влюбленных. Решили вечером поехать на машине в деревню на все выходные. Мы с Денисом и его друг Лешка со своею девушкой. Денис счастлив заранее, ведь мы столько времени проведем вместе. В понедельник у него начинаются занятия в академии.

14 февраля

И вот мы – в деревне. Вокруг просто сказка! Я так давно не была за городом. Тихо нереально. Вокруг снег, лес просто погребен под ним. Дом древний, деревянный, полный каких-то неясных скрипов, охов, шорохов. Печка, которую нужно топить дровами, чем мальчики сразу и занялись. Дом за зиму сильно выстывает. Семья Леши приезжает сюда только летом. Пока ребята таскали дрова и растапливали печь, мы с Олей готовили еду. Денис бегал мимо и сиял мне яркими, как васильки, глазами. Как хорошо! Я чувствовала себя сегодня счастливой как никогда. Но желание становилось нестерпимым и плохо контролируемым. Вот он только что остановился возле меня с охапкой дров и спросил, что это я пишу. Не дожидаясь ответа, поцеловал меня, и я знаю, что он тоже изнывает от такого же сильного желания. Ночью, когда Лешка и Оля уснут, наверное, будет можно.

Дописываю после ужина. Он получился даже праздничным. Так уютно в этой тихой комнате, освещаемой лишь отблесками горящих дров в печи. Мы слушали музыку и лениво переговаривались о разных пустяках. Денис уселся в большое, старое и очень глубокое кресло. Я устроилась спиной к нему между его раздвинутых ног. Он тут же обнял меня и без конца целовал в затылок. А я не выпускала из рук открытку, которую он мне подарил. На ней изображен пухленький амурчик с плутоватым взглядом. Он целится из лука с облаков в парочку, стоящую на земле. Внутри стихи, написанные рукой Дениса:

Ты между строчек, вечная любовь.

Поймал тебя я, словно сетью, рифмой.

И удержал, чтоб для любимой вновь

Стать сказкою, осуществленным мифом.

Чтоб на земле поверила она

В возможность неба под ее ногами,

Чтоб выше звезд была вознесена

Тремя простыми вечными словами:

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Сейчас я знаю, как поэты объясняются в любви.

18 февраля

Настроение ужасное. Уже заполночь, а я не сплю. Только что звонил Денис. Мы, несомненно, любим друг друга, но это настоящий кошмар. Я что-то совсем запуталась, а ведь всегда считала себя умной и взрослой. Но такого со мной никогда не происходило. Его любовь возносит меня очень высоко, просто в запредельные высоты. Но наша страсть бросает вниз, и все тут же рушится. Ну вот, и я стала изъясняться высоким слогом. Вот оно, общение с поэтом!

Буду честной до конца. Ведь эти записи все равно никто не прочитает. Тогда в бане… Когда Лешка и Оля легли спать, мы вышли из дома. Как же я хотела его! Думала, крышу сорвет от желания. В бане было темно, все еще жарко и влажно. Пахло мокрыми досками, мылом и распаренными березовыми листьями. Как же мы набросились друг на друга! Словно два зверя. И очень быстро достигли конца.

Я тут же решила, что нужно быть благоразумными, вернуться в дом и лечь спать. Сказала Денису. Он смотрел на меня, не отрываясь, и согласно кивал. Я потянулась за полотенцем и случайно задела его обнаженное бедро. Он громко застонал, и полотенце выпало у меня из рук. Через какое-то время, когда мы все-таки вернулись на землю, я попыталась взять себя в руки и уйти из бани. Но День был невозможно перевозбужден, как, впрочем, и я. И все началось по-новой. Мы уже не пытались остановиться, и к утру День был совершенно измотан. Я, как ни странно, чувствовала себя довольно хорошо.

Пошатываясь, мы вышли во двор. Уже светало. Воздух был изумителен. Такой холодный и кристально-чистый, что его хотелось пить, как воду из родника. Я улыбнулась, глядя в начинающее розоветь небо, потом глянула на Дениса. Его вид был ужасен. Серое лицо с темными кругами вокруг глаз, спутанные мокрые волосы и улыбка умирающего ангела. Испугавшись, я повела его в дом и уложила в постель. Он стал настойчиво уговаривать меня лечь рядом, но я же не убийца, поэтому мягко отказалась. Я устроилась на кухне на скрипучем диванчике. День мгновенно уснул и спал до полудня. Когда он проснулся, вид его по-прежнему оставлял желать лучшего. Лешка с Олей отправились гулять по деревне. Мы были одни.

Я подошла и села на кровать, взяв его белые худые руки в свои.

– Денечек, – начала я после небольшой паузы, – нам нужно поговорить.

Он приподнял ресницы, и обморочная голубизна его глаз притянула меня. Я не смогла сдержаться и начала целовать его мягкие податливые губы, каждый уголок, каждую складочку и ямку. Услышав его убыстряющееся дыхание и тут же почувствовав прилив все того же невыносимого возбуждения, резко отстранилась.

Его лицо! Разве можно забыть эти прекрасные глаза, которые словно отдают тебе всю его небесную душу; эти золотые длинные ресницы, медленно опускающиеся вниз; эти тонкие изящно очерченные ноздри, чуть подрагивающие от сдерживаемого дыхания; этот рот, напоминающий нежно-розовый цветок, приоткрытый для поцелуя. Я не могла оторвать взгляда от его лица, оно словно затягивало внутрь. Но невероятным усилием воли я все-таки оторвалась и, встав, ушла в другой конец комнаты.

День приподнялся, как я видела, с большим трудом.

– Иди ко мне, – шепнул он.

И в тишине комнаты чистый звук его голоса вызвал во мне новый прилив возбуждения.

– Иди, – вновь позвал он. – Мы же совсем одни. Послушай, какая тишина. Словно мы – последние во вселенной.

Денис приподнял узкую кисть вверх, словно пытался потрогать эту тишину.

– Иди, – более настойчиво позвал он. И после паузы добавил: – Мне плохо без тебя.

– Но со мной тебе еще хуже, – ответила я, садясь на стул. – День, нам давно пора поговорить об этом.

– Не пора. Мне безумно хорошо с тобой.

– Но… – замялась я.

Помню, я просто не знала, как начать, чувствуя странную для себя неловкость.

– Не продолжай. Я знаю все, что ты хочешь сказать. Но я не могу по-другому. Ведь я принадлежу тебе душой и телом. Ведь я влюблен в саму Любовь, как и она в меня. Она переполняет меня до отказа, и я наслаждаюсь каждым мигом. Что мне – жизнь? И что мне – смерть? Их я тоже люблю, потому что не боюсь. И они отвечают мне взаимностью. Я готов ко всему. Так уж я создан.

– Но это ненормально, – тихо возразила я.

– Поэты, по сравнению с другими людьми – и есть ненормальность. Ты разве еще этого не поняла?

– Может, нам стоит встречаться пореже?

Я сделала большое усилие над собой, задавая этот вопрос.

– Я умру без твоей любви, – услышала в ответ.

– Но когда мы вместе, это заканчивается все хуже и хуже.

– Тебе плохо? – спросил он, глядя распахнутыми и ставшими прозрачными глазами. – Только честно.

Но я молчала, потому что любые варианты ответа были не в его пользу. А ведь я люблю его.

– Я не могу по-другому, – сказал День, не дождавшись ответа. – Если я отдаюсь кому-то или чему-то, то отдаюсь весь, полностью, без остатка.

«Но ведь так можно довести себя до смерти», – подумала я.

День, как будто читая мои мысли, медленно проговорил:

– Что в смерти мне, любимая? Лишь продолженье сна. Любовь, в душе хранимая, из жизни в смерть – река…

Помню, как меня измучил этот разговор. Я оделась и ушла на улицу, чтобы День не увидел моих слез. Я была в полной растерянности. Одна мысль о расставании убивала меня. Но и так это продолжаться больше не могло.

Мы выехали в воскресенье, так как решили к вечеру вернуться в город. Хотя первоначально планировали приехать рано утром в понедельник. Но всем надо было на работу, поэтому и переиграли. Но машина на полпути встала, что-то сломалось в моторе. Лешка стал копаться, а мы сидели внутри и по очереди рассказывали анекдоты. Потом Денис вылез из машины, и они что-то долго обсуждали. Затем начали останавливать попутки. Водители смотрели, что-то советовали, что-то делали. Все это затянулось надолго. И вот мы все-таки поехали, правда, уже в полной темноте.

Лешка гнал на бешеной скорости. Где-то через час День прильнул ко мне, и я услышала его ровное сонное дыхание. Он отключился почти мгновенно. Я тихо поцеловала его прохладный висок и через какое-то время тоже уснула.

Проснулась, будто от толчка, открыла глаза, еще не до конца понимая, где мы. Когда окончательно очнулась, то оцепенела от нереальности происходящего. В машине все спали, включая водителя. Я увидела свесившуюся растрепанную голову Оли, коротко стриженный затылок Леши. Он откинулся на спинку сиденья и громко храпел. Руки его лежали на раздвинутых коленях. Машинально прижав к себе Дениса, который продолжал спать на моем плече, я тупо смотрела на руль. Он торчал меж колен Леши, чуть подрагивая и самостоятельно управляя мчавшейся машиной. Трасса была пустой и темной. Единственное, что я видела, это то, как на бешеной скорости уносятся под машину белые стрелки на асфальте, освещаемые фарами.

Никогда не забуду этого странного ощущения: мы заключены в капсулу из металла, которая неудержимо и стремительно несет нас в смерть. Если бы я не проснулась? И какая невероятная игра психики! Вот я проснулась, но мне захотелось тут же закрыть глаза и отдаться течению событий. Будь что будет.

Правда, через секунду я пришла в себя и аккуратно разбудила Лешку. Он судорожно вцепился в руль и уставился на дорогу. Скорость тут же сбросил. А я, поцеловав моего все так же сладко спящего ангела, впервые поняла, как притягательна и заманчива игра со смертью.

25 февраля

После поездки в деревню День ночует у меня постоянно. Он приезжает после занятий и остается до утра. Мы почти не спим. Что я делаю? Но остановиться не могу, потому что схожу с ума по этому парню. Разве я могла когда-нибудь представить, что буду испытывать такие безумные чувства. Я ведь натура прагматичная и крайне рациональная. Но тут…

Вся моя квартира сейчас постоянно усыпана обрывками бумаги с неоконченными стихами. Прилежно собираю и кидаю в огромную керамическую напольную вазу. Вчера в коридоре под тумбочкой для обуви нашла:

Я растворяюсь в воздухе… И снег

Рисует бегло тела белый контур.

И за тобой скользит не человек…

Сегодня в кухне под стулом:

Любовь – творец, невидимый людьми.

И создает желанием одним…

Но как изменчив лик твоей любви!

И в комнате на диване под подушкой:

Рука белеет нежно

На белой простыне.

И взгляд твой безмятежный

Еще в ушедшем сне.

Но темные ресницы

Взлетают так легко!

Тебе уже не спится,

окно.

Пыталась поговорить с Денисом серьезно, что надо писать, заканчивать, систематизировать и издавать, наконец. И нельзя разбрасывать стихи, где попало. Он поднял на меня ясные глаза и спросил:

– Зачем?

– Ну как же… – начала я.

Но он не дослушал, уткнулся в очередной листок и пробурчал себе под нос:

– Богу надо, он и подберет.

Вот и поговорили. Лишний раз убедилась в полном отсутствии у него тщеславия. И какое великолепное равнодушие к славе! И ко всему, что с ним происходит. Денис всегда и во всем – над… И на землю опускаться не собирается. Ему и там неплохо. Что же делать?

1 марта

Вот и весна! День, конечно, не мог пройти мимо такого факта. Принес мне вечером огромный букет. Хотя букетом это назвать трудно. Такое ощущение, что он купил по одному цветку из всех, что продавались в цветочном. Получилась фантастическая охапка. Алая гвоздика соседствовала с белой розой, тут же торчала круглая шапка желтой хризантемы, рядом сиреневый ирис, красный тюльпан, розоватая орхидея, несколько веток кустовых хризантем разных расцветок, какие-то неизвестные мне цветы. Все это перемежалось с зелеными пушистыми веточками. А по центру красовалась белая лилия. Она напоминала королеву среди пестрой и разношерстной толпы своих придворных. Я невольно рассмеялась при виде такого букета. День из всего умеет делать праздник. Он встал на одно колено и торжественно произнес:

– Я весну в руках принес для своей любимой… Чтоб ее подвижный нос… нет-нет, что это я? Чтоб ее лукавый взгляд… Восхитились и…. что-то… мимо…

Он замолчал, нахмурил брови и задумался. Потом соскочил на ноги и начал хохотать, кружа меня по квартире.

2 марта

Сегодня День выглядит плохо. Ночь была необычайно бурной. Я должна что-то решить. Долго сидела на кухне и думала. Дальше так продолжаться не может. Четкое ощущение, что я убиваю его, причем с его молчаливого согласия. И ни с кем не могу об этом поговорить. Разве можно такое кому-нибудь доверить?

Первый раз все кончается довольно быстро и практически одновременно. Тут бы и остановиться. Но я смотрю в его глаза, а он – в мои. И эта нежность, которая буквально захлестывает меня и которая разлита во всем его облике, в его светлеющих глазах, в приоткрытых губах, в пальцах, которыми он машинально продолжает гладить мои руки. Эта нежность притягивает нас друг к другу, и вновь вспыхивает желание, уже намного более сильное и глубокое, чем в первый раз. И мы начинаем опять. Ощущения становятся ярче, разрядка не наступает дольше. Но вот – все! Идем в ванную, потом ложимся под одеяло и говорим друг другу, что сегодня хорошенько выспимся. Но только я поворачиваюсь к нему спиной и чувствую, как он обнимает меня, как его прохладное и все еще чуть влажное тело льнет к моему, желание вспыхивает с такой силой, что никто не в состоянии противиться ему. Хуже всего, что мы никогда не можем насытить эту жажду до конца. Тела наши к утру уже просто не могут, но желание остается и даже становится еще более острым. И самое ужасное, что Денису нравится доводить себя до полного изнеможения. Он истаивает во мне, как свеча.

Как-то он спросил, знаю ли я, как умер великий итальянский живописец Рафаэль. Оказалось, что в возрасте 37 лет от полного изнеможения, вызванного непомерной работой днем и непомерной страстью ночью к его юной любовнице Форнарине. Началась лихорадка. И все! Дениса очень восхищает такая смерть.

3 марта

Весна действует на Дениса возбуждающе. Хотя еще лежит снег и довольно холодно, но он говорит, что чувствует, как меняется даже состав воздуха. Он сейчас пишет невероятно много стихов и так же невероятно много занимается со мной любовью. Как он все это совмещает? Не могу понять. А как же всякие сублимации, одиночество, очищение и прочее? Ему это почему-то не нужно.

Исход зимы… Стекая вглубь,

снега пятнают землю грязью.

И листьев прошлогодних муть

вдруг проступает бурой вязью.

И под ногами словно дно

осенних дней, опять пришедших.

И вспоминаешь лишь одно:

мрак ноября…

Но тут заблещет

весенний луч. И небеса

лазурью мир до дна затопят.

Зазеленеют вмиг леса.

Цветы расцветят грязи, топи…

5 марта

Вчера вечером, когда День пришел с занятий и, сбросив светло-серое пальто, крепко прижал меня к себе, я отстранилась и сказала, что хочу серьезно поговорить.

– Ты больше не любишь меня? – тут же спросил он и стянул с себя бледно-голубой свитер.

День не поднимал глаз, ожидая ответа, словно приговора. Потом, видя, что я молчу, прошел в комнату и сел в кресло.

– Иди ко мне, – услышала я, и сердце сразу заколотилось.

Я вошла и остановилась в метре от него. Не вставая, он протянул ко мне руки.

– Иди же скорей! Я умираю без тебя, – прошептал Денис. – Весь день я думал о тебе.

Мне хотелось только одного: сесть к нему на колени, прижаться носом к его шее и забыть обо всем на свете. Но я знала, чем все это закончится.

– Денис, – начала я, – нам надо в корне изменить наши отношения. Варианта два: или мы меньше занимаемся сексом, или реже видимся и тогда, естественно, меньше занимаемся сексом.

– Ты устала? – встревоженно спросил он. – Плохо себя чувствуешь?

Я молчала, обдумывая, как и что ему сказать. Я уже давно видела, что он становится все бледнее и весь его облик будто истончается и тает. Я же, как ни странно, чувствовала себя хорошо. Мой организм легко приспособился к таким перегрузкам, и я быстро восстанавливалась. Но вот День… Одно время я надеялась, что наступит неизбежное в таких случаях пресыщение, ведущее к апатии и отвращению. Но с нами этого не случилось ни разу. Мы доходили до обморочного состояния. Казалось, что тело исчезает от переутомления, но душа оставалась и была все такой же любящей, нежной и хотела только одного: полного и окончательного слияния.

Денис молчал. Он спокойно смотрел на меня и ждал моих слов. Но я их не находила. Потом все-таки сказала:

– Ты должен, наконец, понять, что дальше так продолжаться не может. Надо стать благоразумными и как-то регулировать, правильно дозировать… Пора тебе из мечтательного мальчика превращаться во взрослого мужчину.

Он улыбнулся одними глазами и тихо проговорил:

– Я никогда не был мальчиком, как и никогда не буду мужчиной. Я – нечто другое… Как и все поэты.

Я не нашлась, что ответить на это странное заявление.

7 марта

Все продолжается. Я в тоске. Но люблю его беспредельно. Как ни больно было это говорить, но все-таки предложила:

– Давай расстанемся.

День стоял в этот момент передо мной совершенно голый. Его стройное изящное тело вздрогнуло, будто от удара. Я увидела, как расширились зрачки его глаз, как чуть приподнялась припухшая от поцелуев верхняя губа, словно у обиженного ребенка. Помолчав с минуту, он начал говорить, не отрывая от меня глаз:

Я встретился с тобой зимой.

И взял тебя в весну.

И лето яркое с тобой

я рядом проведу.

И в осень темную войдем

вдвоем, неся наш смех.

Гулять мы будем под дождем,

что превратится в снег.

Но снег растает. И весна

нас позовет опять.

Во вновь зацветшие леса

отправимся гулять…

Так по спирали вечно вверх

наш путь с тобой лежит:

идти вдвоем из века в век,

из смерти – снова в жизнь.

Вот и поговорили!

12 марта

На праздники я уехала к родителям. День все понял и не обиделся. Лучше бы я этого не делала! Хотя… уже и не знаю, что лучше. Вчера вечером он приехал ко мне, и я мгновенно поняла, что разлука его губит еще сильнее, чем любовь. Когда я увидела его измученный взгляд, его побелевшие губы, то неожиданно для себя и для него расплакалась. Он начал утешать. Закончилось все ужасно. Под утро День потерял сознание.

Никогда не забуду его лицо! Он лежал на полу на ковре совершенно белый, с приоткрытым бесцветным ртом и запавшими веками, обведенными синевой. Я склонилась над ним, пытаясь уловить дыхание. Меня трясло. Я схватила его запястье. Пульс был очень слабым и неровным, рука – обмякшей и холодной. Бросилась к аптечке. Не сразу смогла вскрыть ампулу с нашатырным спиртом, потому что меня продолжала бить крупная дрожь.

И вот он пришел в себя. Дыхание стало более ритмичным и глубоким. Вначале порозовели губы, потом дрогнули ресницы, веки начали медленно подниматься. И вот, наконец, я вижу его глаза. Как он смотрел на меня! Так нежно, так долго и глубоко, словно прощался навсегда.

Душа моя застыла, и я приняла решение.

19 марта

Вот и все! Вчера все закончилось. Умру от боли! Умру! Но иначе нельзя. Попросила помочь моего давнего друга Глеба. Ничего другого придумать не смогла. Ему тридцать лет, выглядит он великолепно. Очень красивый и стильный. Глеб приехал вечером. Я зачем-то наставила полную комнату свечей. Открыла бутылку вина, налила в два бокала. Потом надела короткий алый халатик, волосы растрепала. Пришлось подрумяниться, потому что была ужасающе бледна.

Глеб смотрел на эти приготовления, чуть улыбаясь, и, видимо, не совсем понимая. Он раздеваться полностью не стал, остался в брюках. Мне показалось это смешным: голый накачанный торс и дорогие шерстяные брюки с кожаным ремнем. Но я была не в себе и плохо соображала, поэтому промолчала. Глеб, видя в каком я состоянии, пытался меня успокоить. Он протянул мне бокал. Мы выпили. И тут раздался звонок в дверь. Я так сильно вздрогнула, что уронила бокал. А потом тупо смотрела, как вино медленно растекается по светло-голубому ковру. Мне показалось, что это лужа крови, голова закружилась. Но Глеб слегка тряхнул меня за плечи. И я, с трудом оторвавшись от созерцания алого пятна, пошла открывать.

Распахнула дверь и тут же отошла, страшась объятий и поцелуев. Помню, ноги у меня были словно ватные, и я боялась упасть прямо в коридоре. День снял куртку и внимательно посмотрел мне в глаза. Потом, так же молча, зашел в комнату. Я почему-то метнулась к Глебу, который обнял меня. Я благодарно привалилась к нему, пытаясь устоять на подгибающихся ногах.

Все еще думаю, как сердце может вместить столько боли и тут же не разорваться?! Оказалось, что может. Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Пауза сильно затянулась, и Глеб пришел мне на помощь.

– Нас не представили. Но, как я полагаю, Денис? – спокойно спросил он и крепче прижал меня к себе. – Дело в том, приятель, что мы с Лилей встречались раньше, а потом разошлись из-за совершеннейшей ерунды. Но любовь не обманешь. И вот мы снова вместе. И завтра идем подавать заявление. Это уже решено.

Помню, что я уткнулась в его грудь лицом, чтобы только ничего не видеть и не слышать. Глеб тихо гладил мои волосы. Раздался шелест бумаги, потом шаги в коридоре и звяканье упавших ключей. Дверь закрылась. А я все еще была словно в столбняке.

Тут Глеб разжал объятия и усадил меня на диван. Потом поднял с пола лист бумаги и протянул мне.

– Денис обронил, – сказал он.

– Спасибо, – ответила я, судорожно сжав бумагу и не поднимая глаз.

– Слушай, Лилька, у твоего парня та-а-акие глаза, что мне даже захотелось поменять ориентацию, – попытался пошутить Глеб.

Но я молчала. Все внутри будто умерло.

– Ты, наверно, хочешь остаться одна? – спросил Глеб после довольно длительной паузы.

– Да, – наконец смогла я ответить и закрыла лицо руками.

– Знаешь, я не совсем понял… – начал Глеб.

– Я тебе потом все объясню. Ладно? – тихо сказала я.

– Хорошо. Но будь умницей. Обещаешь?

Я молча кивнула. Глеб оделся и ушел, легко поцеловав меня в щеку на прощание. Глаза у него были грустными.

– Словно убил кого-то, – пробормотал он, закрывая за собой дверь.

Я вернулась в комнату, расправила листок и, глотая слезы, прочла:

Я в небо запустил снежок.

Упав, он снегом лег.

Тогда, бумажный взяв листок,

я сделал самолет.

Но вверх взлетев, упал и он…

Тогда футбольный мяч

я пнул ногой. Лишь льдинок звон…

Верх – вниз, вверх – вниз и – вскачь.

Купил я голубя тогда. Подбросил высоко.

Взмыл в небо… На земле еда

сманила вниз его.

Любовь мечтой отправил ввысь.

Взлетела птиц быстрей.

Но, вознесясь, вернулась вниз —

к единственной моей…

Тогда я смерть играть позвал.

Погналась вверх за мной.

И в бездне неба я пропал.

Все тише зов земной…

15 мая

Сегодня случайно увидела Дениса. Мы с коллегами зашли перекусить в кафе на Ордынке. И я сразу заметила его. Он сидел у окна, по своему обыкновению в белом свитере с высоким горлом и светлых брюках. Перед ним стояла недопитая чашка кофе. Денис что-то быстро писал на обрывке листа. Его вид был отсутствующим. Я остановилась и заулыбалась, так как очень обрадовалась, что он жив-здоров. Денис выглядел прекрасно – свежий цвет лица, розовые щеки, ясные прозрачные глаза. Я замахала ему, но он меня не видел. Я уселась за столик, начала общаться с коллегами, пить кофе, но глаз не спускала с Дениса. Прошло почти два месяца, как мы расстались, и я много чего передумала. В голову лезли всякие ужасы, я даже боялась, что он покончит с собой. Ни на мои звонки, ни на эсэмэски он не ответил ни разу. И вот Денис передо мной, и с ним не случилось ничего ужасного. Он, как я понимала, сочинял стихи и был, по своему обыкновению, вне этого мира. Он даже меня не заметил. На душе становилось все спокойнее, я беспрестанно улыбалась и украдкой любовалась его одухотворенным лицом. И вот Денис встал, задумчиво повертел ложечку в пальцах, опустил ее в кружку и направился к выходу из кафе. Он прошел мимо стола, за которым я сидела, посмотрел словно сквозь меня и обронил возле моего стула обрывок листа. Я вздрогнула, потом наклонилась, подняла листок и спрятала его в сумочку. И уже дома прочитала:

Я от тебя неслышно ускользнул,

Исчез и позабыл пути назад.

Я от тебя в бессмертие шагнул,

В цветущий сад… без лилии… в мой сад.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.