ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Все комнаты для допросов главного управления департамента полиции Сан-Франциско во Дворце юстиции на Брайант-стрит имели вид внутренностей холодильника. Одна из них, та, в которой расположились Корелли, Толкотт и Уокер, считалась одной из самых приличных, но всё же и её оформление было угнетающе казённым. Здесь был установлен рабочий стол, позаимствованный из департамента по труду, несколько кресел с обитыми чёрным винилом сиденьями и корзина для ненужных бумаг. Впереди стола была укреплена видеокамера, чей объектив наподобие ствола ружья был направлен на одинокое пустующее кресло.
Это место было приготовлено для Кэтрин Трамелл. Она вошла в комнату в сопровождении Ника Каррана и Гаса Морана и обозрела помещение и сидевших в нём мужчин прохладным взглядом. Она выглядела здесь неуместно, и если это и поняла, то никоим образом не подала вида. Карран замечал, что сокрытие эмоций было второй природой Кэтрин Трамелл.
Как только она появилась в комнате, Корелли вскочил на ноги и выбросил вперёд свою мясистую ладонь:
— Я — Джон Корелли, мисс Трамелл, помощник окружного прокурора. Я должен поставить вас в известность, что наша встреча будет записываться на видео. Мы действуем в пределах наших прав и…
— Обратное я не заявляла, — прервала его Кэтрин.
— Я — капитан Толкотт. — Капитан, казалось, хотел было извиниться, но, хорошенько подумав, ограничился лишь пожатием её тонкой руки.
— Лейтенант Уокер, — представился Уокер, Он не выглядел извиняющимся, но смотрел на неё холодным взглядом.
— Можем ли предложить вам чего-нибудь? — заискивающе вопросил Толкотт, — Возможно, чашечку кофе?
— Нет, спасибо.
Корелли вытащил носовой платок и промокнул лоб. Окна были наглухо закрыты, и в комнате было достаточно душно.
— Когда к нам присоединится ваш адвокат? — поинтересовался Корелли, Ник сделал всё возможное, чтобы скрыть усмешку,
— Мисс Трамелл отклонила своё право на адвоката, — внёс ясность он.
Корелли с Толкоттом резко взглянули на Ника Кар-рана. Кэтрин Трамелл поймала этот взгляд и всмотрелась в лица присутствующих.
— Я что-то упустила? — спросила она.
— Я заранее сказал им, что вы откажетесь от услуг адвоката.
— Почему вы отвергли своё право на присутствие адвоката, мисс Трамелл?
Кэтрин проигнорировала его вопрос; её взгляд был сфокусирован на Нике. Она смотрела на него с восхищением. Впервые,
— А почему вы предполагали, что я его приглашу?
— Вот я и сказал им, что вы не захотите прятаться ни за чью спину, — спокойно пояснил Ник. Они беседовали вдвоём, словно больше в комнате не было ни души.
— Мне незачем прятаться.
Они ещё какое-то время смотрели друг на друга, после чего Кэтрин села и кивнула в сторону своих инквизиторов, как бы говоря им: «Приступайте». Затем она внутренне успокоилась, остыла, взяла себя в руки. Она вынула из косметички сигарету, подожгла её и бросила использованную спичку на крышку стола перед собой.
— У нас в здании запрещено курить, мисс Трамелл, — предупредил Корелли.
— Что вы собираетесь делать? — Она приподняла одну бровь. — Обвинить меня в курении?
В Сан-Франциско — столице «бестабачного» мира — нашлось бы немало воинствующих некурящих, возжелавших бы не только обвинить её в курении, но и весело осудивших бы, приговорив к электрическому стулу.
Но как бы там ни было, Корелли не собирался пользоваться такой возможностью. Он поспешно отступил.
Кэтрин направила струю дыма через стол, прямо в сторону Ника.
Корелли решил, что пришло время напрямую перейти к теме их беседы:
— Не расскажете ли вы нам, мисс Трамелл, о природе ваших отношений с мистером Бозом?
— Вот уже примерно полтора года я занималась с ним сексом, — сухо ответила она. — Мне нравилось заниматься с ним любовью. — Она установила полный контроль над комнатой и, выговаривая свои слова, переводила свой взгляд с одного полицейского на другого.
Мужчинам в комнате нравилось то, что, как представители закона, они слышали здесь всё что угодно, видели всё что угодно; считалось, что ничто на свете не в состоянии шокировать их. И чаще всего именно так дела и обстояли. Они слышали здесь разные признания: от злостных, безжалостных убийц; от людей, жестоко обращавшихся с детьми или бивших своих жён; от наёмных убийц и торговцев наркотиками. А копы были, в основной своей массе, консервативными выходцами из набожных католических семей ниже среднего класса. И услышать от привлекательной, богатой, получившей хорошее воспитание и прекрасно образованной женщины такие небрежные речи о сексуальной жизни было для них крайне оскорбительно.
— Вы использовали в своих отношениях с ним элементы садомазохизма? — спросил Корелли.
Она обратила свой взор на помощника прокурора округа. Её взгляд был до того пронзителен и ослепителен, что у того создалось чувство, что на него посмотрел маяк.
— Более определённо… Скажите точнее, что вы имеете в виду, мистер Корелли? — поинтересовалась она, всё так же невинно.
Корелли почувствовал себя очень неловко.
— Вы когда-нибудь связывали его?
— Нет.
— Итак, вы никогда его не связывали, — настойчиво повторил Корелли.
— Нет. Джонни нравилось использовать свои руки. Я любила его руки… и его пальцы. — Она положила свои собственные элегантные руки на грязную крышку стола и оценивающе посмотрела на них, будто пробуждая в памяти картину того, что, когда-то её руки делали с Джонни Бозом и его с ней.
— В своей книге вы описывали белый шёлковый шарфик, — сказал Уокер. — Шарфик фирмы «Гермес».
Кэтрин Трамелл, соглашаясь, кивнула:
— Я всегда очень нежно относилась к белым шёлковым шарфам. — Она ласкала собственные запястья. — Они подходят для любого случая.
— Но вы, кажется, сказали, что любите, когда мужчины используют руки? — заметил Ник, уверенный, что поймал её на лжи — хоть и небольшой, но и это, по его мнению, была победа, пусть и маленькая.
Она одарила его мимолётной улыбкой.
— Нет. Я сказала, что мне нравилось, когда Джанни использовал свои руки. — Она вгляделась в глубину глаз собеседника. — Я не устанавливаю никаких правил, Ник. Никаких правил. Я просто плыву по течению.
— Вы убили Джонни Боза, мисс Трамелл? — спросил своим самым «судебно-официальным» голосом Корелли.
— Нет, — коротко ответила она.
— Скажите, вы вынесли из нашей беседы какую-нибудь пользу?
— А почему я должна выносить из неё какую-либо пользу? У меня как-то создавалось впечатление, что вы выполняли свою работу, а я — свой долг.
— Вы сами хотите быть подозреваемой в смерти Джонни Боза? — спросил Уокер.
— Нет… но если говорить о пользе, лейтенант Уокер, то я должна быть просто сумасшедшей, чтобы сначала написать книгу об убийстве, а затем и прикончить Джонни тем же способом, что я описала. Я бы сама себя таким образом объявила убийцей. Но я не идиотка. Разве не так, Ник?
— Мы знаем, что вы не сумасшедшая, мисс Трамелл, — заверил её Толкотт.
— Может, эта книга, как раз и есть то, на что вы рассчитываете, дабы сорваться с крючка? — поинтересовался Уокер.
— Создание этой книги уже создаёт вам алиби, — предупредил Ник.
— Это так, правда? — простодушно поинтересовалась она. Она на мгновение поймала глазами взгляд Ника, а затем опустила их вниз, на стол. Ответ такой: нет.
— Она швырнула окурок на пол и затоптала его носком туфельки. — Я не убивала его.
К допросу приступил Гас. Он откинулся на спинку кресла и вежливо улыбнулся:
— Вы принимаете наркотики, мисс Трамелл?
Этот вопрос её ничуть не взволновал.
— Иногда. — Она немного раздвинула ноги, представив взору Ника нечто большее, чем просто стройное бедро.
— Вы когда-нибудь пользовались наркотиками в присутствии и при непосредственном участии Джонни Боза? — спросил Корелли.
Она слегка кивнула:
— Конечно.
— Наркотиками какого типа?
Ник наслаждался видом. Неожиданно она скрестила ноги, прервав эту идиллию.
— Кокаин, — ответили она Морану. Затем она улыбнулась Нику. — Вы когда-нибудь трахались, приняв дозу кокаина? — Непристойность слегка заиграла на её губах. — Вам следовало бы попробовать. Это просто великолепное ощущение.
— Это — преступление, — строго заметил Уокер.
— Вам ведь приходилось играть в игры? — спросил Ник. — Игры — это в вашем духе. Убийство, наркотики. Ведь это всё игры.
— Я специалист в психологии. Игры — составная часть психологических исследований. Кроме того, игры очень забавны. — Она подожгла другую сигарету, и над её головой взвилось облачко голубого дыма.
— А как насчёт бокса? Ведь это тоже игра. Бокс представляется вам забавой? — На какое-то мгновение они не отводили друг от друга глаз. Напряжение между ними возросло и потрескивало теперь, как шаровая молния.
— Бокс не относится к нашей теме, — строго произнёс Толкотт. — Карран, не отвлекайтесь от обсуждаемого нами вопроса.
— Кэтрин будто не слышала Толкотта. Она отвечала Нику, как если бы они были в комнате вдвоём, без свидетелей:
— Бокс… Бокс тоже был забавен.
— И это всё? Просто забавен?
— Когда умер Мэнни, бокс перестал казаться забавным, — объяснила она. — Это не очень-то забавно — видеть, как человека, которого ты любишь, забивают насмерть.
— Могу себе представить, — с липкой улыбкой заметил Толкотт.
— Что вы почувствовали, когда я сообщил вам о смерти Джонни Боза? сухо спросил Ник.
— Я почувствовала, что кто-то прочитал мою книгу и решил сыграть в игру.
— Мне показалось, что вам нравятся игры.
Она медленно покачала головой;
— Но игры не такого рода.
Ник наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза:
— Но это ведь не причинило вам боль? Это показалось вам игрой, неожиданной, обеспокоившей вас игрой.
— Да, смерть Джонни Боза не причинило мне боль.
— Потому что вы не любили его. Так?
Она коротко кивнула:
— Это так.
Их глаза были теперь прикованы друг к другу, будто они хотели увидеть нечто, находящееся за ними, быть может, черепа.
— Но. несмотря на это, вы трахались с ним…
— Любовь не имеет ничего общего с наслаждением, Ник. Всегда можно достичь удовольствия. Вы никогда, уже будучи женатым, не трахались ни с кем? А, Ник? Я имею в виду, помимо вашей жены.
Был момент, долгий момент тишины. Ник выразительно смотрел на неё.
— А откуда вы знаете, что детектив Ник Карран был женат? — Уокер задал как раз тот вопрос, который все они хотели задать.
Она была непоколебима, отметая его вопрос.
— Быть может, я просто так предположила, лейтенант. Какая разница? — Она затянулась сигаретным дымом. — Хотите сигарету, Ник?
Корелли пожал плечами:
— Вы знаете друг друга? Если да, то Нику придётся убраться отсюда.
Глаза Ника не оставляли её лица.
— Не беспокойся об этом, Джон. Мы не знаем друг друга. Разве не так, мисс Трамелл?
— Не знаем, — согласилась она.
— Как вы познакомились с Джонни Бозом? — Уокер продолжал их общее дело. В его голосе слышалась решимость, способная скрыть электрические заряды, так и разрывавшиеся в воздушном пространстве между Ником Карраном и Кэтрин Трамелл.
— Я хотела написать книгу об убийстве отошедшей oт дел рок-звезды, пошла в клуб и там его подцепила. Потом я переспала с ним. — Она ясно улыбнулась Уокеру. — Это было так просто.
— Да, вижу,
— Неужели?
— Вы ничего не испытывали к нему. Вы занимались с ним сексом исключительно ради своей книги?
Нику стало интересно, как отреагировал бы Боз, узнай он о том, что был не более, как объектом исследования.
— Так всё начиналось. Потом…
— Потом?
— Затем мне понравилось то, что он делал для меня.
— Это слишком холодно сказано, не так ли леди? — произнёс Гас.
Кэтрин Трамелл усмехнулась:
— Ну кто бы подумал, что эта компания копов будет столь романтична! Секс без любви — это по вашим законам — преступно. Так? Люди пользуют друг друга каждый день, Гас. И я безмерно удивлена, что вы приходите от этого в такое изумление.
— Используют их, но не разбрасываются ими. А это ведь ваш модус операнди, леди?
— Я — писатель, — холодно напомнила она. — Я использую других людей, чтобы писать. Так предупредите об этом мир, если так этого хотите.
— Слишком поздно предупреждать Джонни Боза, — заметил Гас. — Слишком поздно предупреждать его — защитить свою задницу он уже не в состоянии.
Кэтрин посмотрела на полицейских и прокурора:
— Вы действительно считаете, что это совершила я? Ведь так? Вы не обращаете внимания на то, что я никогда не буду такой идиоткой, чтобы скопировать убийство, о котором сама же предварительно и написала. Вы не обращаете внимание на то, что я — холодная, бессердечная сука, а такая вряд ли совершила бы столь страстное преступление. Вы действительно думаете, что я убила Джонни? — Она изумлённо пожала плечами.
— Ну что ж, я думаю, сумею это вам доказать.
— И как вы предполагаете это сделать? — поинтересовался Корелли.
— Очень просто.
— Как просто?
— Я пройду тест на детекторе лжи.
Было бы довольно просто перепутать комнату в здании главного управления полиции, в которой был установлен детектор лжи, с газовой камерой. Это была крошечная комнатушка с единственным креслом, стоявшим рядом с излучавшей слабую угрозу машиной — детектором лжи. В стене этой комнаты, напоминавшей клеть, был спрятан объектив видеомонитора, который передавал образ Кэтрин Трамелл в небольшое смотровое помещение. Женщина была прикована к машине ремнями и сенсорами, змеившимися от агрегата и окутывавшими её руки и тело, как щупальцы гигантского осьминога.
Несмотря на то, что видеокамера была достаточно хорошо замаскирована в угольного цвета стене, Кэтрин, казалось, прекрасно знала, где та находится. Она смотрела прямо в объектив, будто стараясь переглядеть камеру. Копы смотрели представление, которое она устраивала с помощью детектора, с восхищённым вниманием зрителей, присутствующих на театральной премьере.
Служащий при детекторе — эксперт, контролировавший тест, — был, как всегда, поражён. Он вошёл в смотровую комнату с данными Кэтрин в руках и пожал плечами:
— Никаких показателей, отображавших бы изменение кровяного давления; отклонений в пульсе тоже нет. Либо она говорит правду, либо я никогда в жизни не встречал такого типа людей.
Толкотт выглядел успокоившимся. Он осклабился в довольной победной усмешке, направленной, главным образом, на Ника. Правда, некоторая её часть как всегда перепада и Уокеру с Гасом Мораном.
— Теперь, я думаю, всё встаёт на свои места, — сказал он.
Ник украдкой взглянул на изображение Кэтрин на мониторе.
— Она лжёт, — решительно заявил он.
Толкотт как вкопанный остановился у двери:
— Карран, Бога ради!
Специалист по детектору лжи был ещё более непреклонен:
— Забудь об этом, Ник. Можно одурачить меня, можно перехитрить тебя. Но эту машину обвести вокруг пальца нельзя. Привлекательная девчонка не может свернуть набекрень… Ты понимаешь, о чём я говорю?
Ник, возражая, покачал головой:
— Машину можно одурачить.
— Коли ты мёртв, то это возможно…
— Поверь мне. Это можно проделать!
— А с чего это ты вдруг стал экспертом в этих делах?
— Я знаю людей, которые это делали.
— Ну, кого, например?
— Одного парнишку, с которым я как-то столкнулся, — сказал Ник, повернувшись к дверям смотровой комнаты.
— Ну что ж, — заметил эксперт, — я бы не отказался познакомиться с ним.
— Быть может, когда-нибудь… — задумчиво произнёс Ник.
Толкотт занимался работой по восстановлению имиджа департамента. Он стоял с Кэтрин Трамелл в коридоре здания полиции, принося извинения за её задержание с самым скорбным видом, на который он только был способен. Кэтрин, однако, всему этому не придавала большого значения. Она улыбалась отсутствующей улыбкой, словно сама являлась монархической особой, а Толкотт занимал очень жалкий пост в отдалённой колонии.
В тот момент, когда Уокер, Моран и Ник Карран подошли к ним, Толкотт говорил следующее:
— Конечно, если бы всё зависело только от меня… — он поспешно прервал свою тираду.
Уокер, почувствовав, что по процедуре извинения приемлемы, также внёс свою лепту:
— Спасибо за то, что пришли, мисс Трамелл. Я думаю, мы не слишком вас обеспокоили.
Кэтрин слабо улыбнулась ему.
— Мне это понравилось. Mогу ли я просить одного из ваших людей о поездке? — Произнося это, она так и пожирала глазами Ника.
— Безусловно.
— Благодарю.
Толкотт, Уокер и Гас Моран смотрели за тем, как они уходили.
— Вот. Ищет беды на свою голову, — прокомментировал Моран.
— Уокер, — коротко сказал Толкотт, — следите за тем, чтобы не случилась беда. Нигде. Понятно?
Уокер это понял.
Машина Ника, весьма посредственного вида «мустанг» серого и тёмно-бордового цветов с откидным верхом, была припаркована на автостоянке перед Дворцом юстиции. Карран завёл двигатель и быстро повёл машину вниз по Брайант-авеню.
Кэтрин Трамелл зевнула и, свернувшись калачиком как кошка, устроилась на мягком кожаном одноместном сиденье. Уголки её глаз слегка потупились как бы от сильной усталости.
Ник бросил на неё косой взгляд:
— Тяжёлый денёк?
Она покачала головой:
— Сказать по правде, не очень.
— Забавный?
— В какой-то мере.
— Могу держать пари. Надуть машину не так-то просто, но я готов побиться об заклад, что вы смотрели на это, как на любую другую игру. А мы-то с вами знаем, как вы любите игры. Ведь так?
Какое-то время она смотрела на него, заинтересовавшись его глазами, затем отвела взгляд:
— Если бы я была виновата и захотела перехитрить машину, то это было бы не так сложно.
— Нет?
— Нет. Это было бы не столь сложно.
— Отчего же?
— Потому что я — лугунья. Законченная лгунья.
Прямо в тот же момент Ника охватило чувство, что
Кэтрин говорила правду, абсолютную правду.
— Я профессиональная лгунья, — продолжала она.
— И провела всю свою жизнь, совершенствуясь во лжи.
— Зачем?
— Зачем? Естественно, для того, чтобы писать.
Гигантский шестнадцатиколесный грузовик как из-под земли вырос рядом с ними; его водитель, как будто столь же равнодушный к суровой погоде, как и Ник, поднял в воздух огромную струю воды, которая волной хлынула на ветровое стекло «мустанга». На какое-то мгновение создалось впечатление, что они попали в мойку машин: ветровое стекло было полностью залито грязной водой. В течение нескольких секунд Ник вообще не мог видеть дороги, но ноги с акселератора не снимал. Это положение нисколько не обеспокоило Кэтрин Трамелл.
— Люблю дождь, — призналась она, будто они находились на балконе её дома в Стинсоне. — А ты?
— Не особенно, — ответил Ник.
— Ты ведь прошёл тест на детекторе лжи, после того как подстрелил тех двоих. Это так?
— Угу.
— Ты ведь обманул машину, не правда ли? Вот почему ты знаешь, что это возможно.
— Скажем просто, я этот тест прошёл. Опуская подробности.
— Видишь, — произнесла она с улыбкой, — мы оба невиновны, Ник.
Ник направлял свой автомобиль в «Пэсифик Хайтс», выбрав долгий окружной путь по Бродерику. Дождь всё ещё хлестал, когда он остановился перед её домом на Дивизадеро. В проезде стоял белый «лотус». Ник заехал на стоянку и выключил двигатель. Единственным звуком вокруг был стук дождевых капель по крыше автомобиля.
— Ты, кажется, знаешь обо мне ужасно много, — проговорил он.
— Ты всё знаешь обо мне, — не случайно, а скорее бесцеремонно заявила она, будто из неё так и били фонтаном детали её сексуальной жизни.
— Я не знаю ничего, что не входит в сферу деятельности полиции, — обороняясь, — сказал Ник.
— Вот так?
— Ага. Именно так.
— А входит ли в сферу интересов полиции знать, что я не люблю надевать никакого нижнего белья? Ты ведь знаешь это, Ник. А они — нет.
— Я уверен, что капитану Толкотту было бы интересно это узнать! — ответил он. — Чёрт возьми, все парни в главном управлении полиции должны об этом узнать. Я должен зафиксировать этот факт в твоём деле.
— Так сделай же это. — Она выскользнула из своих туфель и открыла дверь. — Это будет очень забавно, произнесла она, будто желая закончить разговор. — И спасибо за поездку, Ник.
Она захлопнула дверь и побежала босиком под дождём по лужам; бёдра её раскачивались. Он сидел за рулём и смотрел вслед удалявшейся фигуре. Он не отводил от неё глаз до тех пор, пока она не открыла дверь своего дома и не исчезла внутри.