ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Тен-фор»[8] был баром на Брайант-стрит в нескольких кварталах от Дворца правосудия и главного полицейского управления, пользовавшимся немалым успехом у членов департамента полиции Сан-Франциско. Это был полицейский бар, но как и сам департамент полиции, он переживал изменения. Когда-то это была типичная дыра, в которой обычно собираются полицейские из крупных городов, — вы запросто могли бы встретить его эквивалент в Нью-Йорке, Детройте, Чикаго, Бостоне, — в общем, везде, где полицейские являлись потомками второго и третьего поколений эмигрантов, консервативными приверженцами закона и твёрдой линии. В таких заведениях с полным отсутствием какой бы то ни было атмосферы и кухней, служащей предметом поклонения любителей хорошо прожаренной на топлёном масле пищи, всегда можно было заказать себе рюмку-другую чего-нибудь крепкого.

Но строение департамента полиции Сан-Франциско претерпевало изменения. Старые, старомодные копы уходили на покой, на смену им приходило новое поколение. Так что в «Тен-фор» теперь подавали лучшие марки пива «маргаритас», «бад», «дизайнер бирз» и «бойлер-мэйкерз». «Лутере», «Муви Старз», Крис Айзак — модные сан-францисские рокеры — оттеснили в музыкальных автоматах Фрэнка Синатру и Тони Беннетта.

В баре была даже кадка с папоротником.

И здесь были полицейские. Старые копы, вроде Гаса Морана и других его типа, и «яйцеголовые» типа Ника Каррана — в фешенебельных костюмах и с дорогостоящими стрижками.

Уокер и Гас Моран восседали за стойкой, потягивая свою выпивку в ожидании Ника. Тот не обещал, что будет здесь, но они твёрдо знали, что в какой-то момент он появится, как голубь, которого всегда тянет в родной дом.

Уокер окликнул Каррана, ещё до того как тот успел хотя бы осмотреться в баре по сторонам.

— Чёрт побери, Карран, что за дьявол скрывался за этой чепухой с «Ником»? «Ник, не хочешь ли сигарету?.. Ник, не согласишься ли ты меня подвезти?» Слушай, оставь и мне хоть какой-то шанс!

— Она не просила именно меня о поездке. Она просила любого из нас, — защищаясь, ответил Ник.

— Эй, Ник, — окликнул его бармен. — Тебе как обычно? Грушевую с ломтиком лимона?

— Двойной «блэк-джек» со льдом, Чакки, — отозвался Ник.

— Что это ты делаешь, сынок? — заинтересовался Гас.

— Это моя первая выпивка за последние три месяца. С тобой всё в порядке? Ну, так как? Можно?

— Нет, — ответил Гас Моран;

— Слишком плохо.

— Ты ведь знаком с ней, Ник. Так? — спросил Уокер.

— Я её не знаю. И она не знает меня. Я никогда о ней не слышал, никогда не видел, пока мы с Гасом вчера с ней не повстречались. Ведь так, Гас?

— Какого чёрта я могу знать!

Чакки, бармен, поставил на Стойку бара перед Ником огромную рюмку, полную шотландского виски.

— Спасибо, Чакки. Будь другом, вноси это в мой счёт. Ладно?

— Как хочешь, Ник.

Пока они направлялись к столику, Ник отхлебнул из рюмки, одним глотком направив в себя добрую половину её содержимого. Он удовлетворённо выдохнул и облизал губы. Хороший вкус. У шотландского всегда слишком хороший вкус. У него неизменно приторный привкус опасности.

— Ещё раз скажи мне, Ник, — продолжал Уокер. — Просто успокой меня. Ты не знаешь Кэтрин Трамелл помимо своей службы?

— Да, это так.

Глаза Уокера сузились в подозрении:

— Ты уверен?

— Я в этом уверен. — Он сделал ещё один громадный глоток, будто не смог бы выжить ещё несколько минут без этой коричневатой жидкости. — Ну, так скажи мне… Что теперь?

— Что значит «что теперь»? Всё закончено. Всё закончено, потому что всё так, как она и говорила. Держись от неё подальше, Ник. Это для твоей же пользы. Это для нашей общей пользы. Ты думаешь, приятно, когда мне в затылок дышит Толкотт? Задумайся об этом.

— Ты позволишь ей разгуливать на свободе. Это так?

— А что мне остаётся делать? Она прошла тест на детекторе лжи. Полностью сдала его, Ник. Если говорить обо мне, то я доволен. Кэтрин Трамелл для меня больше просто не существует. Слава Богу. — Уокер глотнул из своего стакана, в котором была водка с тоником. Он, казалось, нуждался в ней так же, как и Ник. Его высокая должность не уберегала его от опасности алкоголизма. Даже совсем наоборот.

— Она прошла испытание детектором лжи. Но, Бога ради, она не прошла тест, она обманула машину. Вот почему она так настаивала на этом тесте.

— Какого чёрта, Ник, ты можешь это знать? — Гас Моран почти орал на своего партнёра. — Что такое между тобой и этой бабой?! Ник! Слушай, ты уже слишком стар, чтобы сводить с ума девчонок!

— Она только лишь подозреваемая, — проворчал Карран.

— О, Господи! — воскликнул Моран. — Я не знаю, плакать мне или смеяться.

— Она — бывшая подозреваемая, — поправил Уокер, — которая успешно прошла тест на детекторе лжи. И хватит об этом. Поставим на ней крест. Всё это она просто написала. И… Довольно!

— Но, может, на ней рано ставить крест. Может, это не всё, что она написала.

— Пожалуйста, Ник. Ну пожалуйста, — взмолился Уокер.

— Ну, давай же, Фил… Ты ведь не собираешься относиться к своим обязанностям спустя рукава? Что тебе известно о её родителях? Что она ещё написала? Может быть, все её книги имеют характерную особенность, все они сбываются?

Фил Уокер медленно покачал головой. Неожиданно он стал выглядеть усталым, истощённым и старше своих сорока пяти лет.

— Её родители погибли в результате несчастного случая. Что она ещё написала, я не интересовался. А вот что за хренотень с тобой происходит?.. Ты что, неожиданно переквалифицировался в литературные критики?

— Как они погибли? — настаивал Ник, будто борец, пытающийся победить своего противника. — Было проведено расследование?

— Я не могу понять тебя, Ник, — проговорил Моран. — Я думал, что прекрасно тебя понимаю. Ты свихнулся либо на её теле, либо на желании пришить ей это убийство. Одно время я думал, что виной всему её тело, затем мне показалось, что ты перепутал её с Аль Капоне, врагом общества номер один. Или всё это взаимосвязано?

— А сейчас ты говоришь, что, возможно, она прикончила своих стариков, — продолжил его мысль Уокер. — Наверняка, ты считаешь, что она также убила и Мануэля Васкеса? Я прав?

— Ага, — подхватил Моран. — Она залезла на ринг и превратилась в какого-нибудь сукиного сына.

— Может быть, может быть, Гас, — согласился Уокер.

— Может, она выросла до размеров дюжего негритоса, разучила такой хук слева, который может свалить с ног взрослого мужика, и вымазала себе лицо чёрной ваксой для обуви. Давай заставим её снова пройти, тест на детекторе и зададим все наши вопросы.

— Пошёл ты, Фил, — неожиданно произнёс Ник.

— Ага, и пока мы не отдалились от темы нашей беседы, пошёл и ты, Ник.

— Думаю, надо на этом закончить, — горестно заметил Моран.

— Ничего, придёт и твоя очередь, — пообещал Ник. Он допил свою выпивку и передал пустую рюмку бармену. — Как насчёт того, чтобы повторить «блэк-джек»? А, Гарри?

— Конечно, Ник, — ответил бармен.

— Нет, Ник, — начал Моран, его бровь участливо приподнялась. — Тебе не следовало бы влезать в это дерьмо.

— Ага, значит, а тебе, значит, это нужно; Филу это тоже нужно, — возразил Карран. — Любому копу в этом притоне это нужно.

Бармен Гарри не выполнил заказ Каррана сам: вместо него новую рюмку с бодрящим и «забористым» напитком перед Ником поставил напыщенный мужчина с редкими волосёнками на голове, одетый в костюм, который делал из Гаса Морана модель, сошедшую со страниц журналов мод. Его глаза были немного тусклы от выпитого к этому часу, он нависал над их столом, непроизвольно раскачиваясь.

— Полюбуйтесь-ка, и Стрелок здесь! — воскликнул он со злорадной усмешкой. — Давай, пей залпом! Пей до дна свой «блэк-джек»… Ха, Стрелок!

Ник отхлебнул из рюмки, не обращая внимания на своего мучителя.

— Мы обсуждаем расследование убийства, Марти, — спокойно и настойчиво объяснил Уокер.

Марти Нилсен — сотрудник Внутренней службы и большой недруг Ника Каррана — принял преувеличенно, обиженный вид:

— Мне это известно. У меня не было в этом никаких сомнений. Правда… Продолжайте себе… — Он придвинул рюмку ближе к Нику, продолжая насмехаться над тем. — Пей. Пей свой двойной киски, Стрелок!!!

Гас Моран, сидевший рядом с Ником, почувствовал, как его напарник напрягся, распрямился, как лопнувшая пружина, в готовности броситься на мускулистого следователя из Внутренней службы. Ладони Ника сжались в мощные кулаки. Моран положил руку на его предплечье, приготовившись осадить Каррана, если тот надумает развязать драку.

Карран тяжело сглотнул, явно пытаясь удержать себя в руках.

— Я сейчас не на службе, Нилсен, — проговорил, он пытаясь скрыть в голосе рвавшуюся на волю злость. — Слышал?! Я в настоящее время не на службе и занимаюсь обсуждением дела со своим напарником и шефом своего отдела. Внутренняя служба не должна об этом беспокоиться. Может, я, наконец, решил расслабиться. Что ты говоришь? Прикинь сам, разве это касается твоей дерьмовой башки?

— Эй, Стрелок, меня это, конечно, не касается. Но не работай слишком много. Не перерабатывай, ведь это прямой путь к алкоголизму.

Холодный порыв ветра пронёсся по залу, когда с хлеставшей дождём улицы в помещение ворвалась Бет Гарнер, Она появилась в баре как раз в тот момент, когда Ник почти уже потерял над собой контроль. Карран уже стоял на ногах, Уокер и Моран безуспешно пытались усадить его обратно за столик.

— Прекрати мозолить мне глаза, Нилсен! — вопил на весь бар Карран. — Или я вобью все твои дерьмовые зубы в твою глотку!

— Эй, эй, что за дела? — Бет Гарнер, в которой весу было всего сто два фунта, вклинилась между двумя мощными копами. — Остыньте.

— Нет проблем, док, — с усмешкой согласился Нилсен, — Теперь, когда наш главный психоаналитик явилась за своим любимым пациентом, все проблемы решены. — Он притянул Бет Гарнер в свои потные пьяные медвежьи объятия.

Она оттолкнула его:

— Отвали, Марти.

Нилсен же был либо слишком пьян, либо, даже для сотрудника Внутренней службы, слишком толстокож.

— Приятного времяпровождения вам, ребятки, — выговорил он с громогласным смехом и после этого убрался прочь.

Как бы там ни было, но Ник охладился не скоро. Он долго следил взглядом за зарвавшимся копом. Его глаза сверкали, втыкаясь в спину Нилсена, как два стальных клинка.

— Он сам на это напросился. У меня было такое настроение, что захотелось ответить ему.

Бет опустила его на землю:

— Конечно, Ник. Но это только играет ему на руку. Он именно этого и добивался. Не впадай в искушение, Ник. Не давай ему возможности удовлетвориться, не поддавайся на провокации.

Карран сделал глубокий вздох, будто холодный воздух мог остудить жар его гнева. Но он чувствовал, что ему необходимо нечто большее.

— Слушай, хочешь уйти отсюда? — спросил он.

— Да, — ответила Бет. Она вложила свою руку в его — это был жест не только нежности, но и констатация её собственности на него.

— Отлично. — Он повернулся к Уокеру и Гасу Морану, бросив на стол несколько купюр. — Оплати мой счёт, Гас, — попросил он. — Выпейте за моё здоровье.

— Ник Карран направился с Бет Гарнер на выход, на залитые дождём улицы.

Двое копов наблюдали за тем, как они уходили, затем вернулись к своей выпивке.

— Ну разве не восхитительная пара? — воскликнул Гас.

— Я-то думал, что отношения между ними закончились.

— Может быть. Но только не на сегодняшний вечер. Сегодня вечером, возможно, всё будет, как в старые добрые времена.

— Иногда мне казалось, что он затеял с ней флирт ради того, чтобы слезть с крючка Внутренней службы.

— Не-а, — ответил Гас. — Он не из таких. У моего напарника доброе сердце.

Ярость, возраставшая в душе Ника Каррана в течение всего этого дня, вылилась через край в тот момент, как он и Бет вошли в её квартиру. Как только она зажгла свет, он схватил её в объятия, откинул на дверь и настойчиво и жадно поцеловал. Проделал он это жестоко и грубо, отчего по всему её телу пробежала волна страха. Она попыталась оттолкнуть его, но почувствовала в его действиях решительность, осознала, что ей придётся покориться.

— Не надо… пожалуйста, Ник…

Его ответ был нем, но очевиден. Он направил свои руки под её платье, рассержено разорвав его. Его горячая рука скользнула по её прохладному бедру по направлению к трусикам; его ногти царапали тонкую, как паутина, ткань. Он стащил платье с её плеч и устремил свои руки под лифчик, обхватывая ладонью её груди.

В голосе Бет послышались панические нотки:

— Пожалуйста, не надо… не…

Он припал губами к её плечу и, ворча, не поцеловал, а скорее укусил её кожу, в то же время заваливаясь с ней на пол.

Он приподнялся над ней, чтобы расстегнуть собственную рубашку и стянуть штаны, яростно вталкиваясь в неё. Бет Гарнер никогда не испытывала затаённых фантазий, связанных с изнасилованием. Она ощущала не трепет желания Ника, но тошнотворное отвращение и возрастающую ненависть.

Он вталкивался, втискивался, впихивался, будто простая сила его пыла могла облегчить ту боль, которую он в ней породил, будто он как-то мог переломить её в наслаждение. Но муки и страдания, назначенные им его естеством, намного превосходили любое удовольствие. Ей оставалось только ждать, когда всё это закончится, и надеяться на то, что этим его желания ограничатся.

Он быстро кончил, хлынула сперма, оставившая его, однако, наедине со звоном в голове и пятном неудовлетворения, наедине с его голодом и нереализованным желанием.

Карран соскользнул с её тела и улёгся рядом с ней, глядя в потолок. Сейчас, когда всё уже закончилось, Бет не испытывала перед ним никакого страха, никакой ненависти, только патетическую жалость. Она потрогала синяк на плече и уселась, стараясь не смотреть на Ника.

Он поднял руку, чтобы обнять её, извиниться перед ней, если это, конечно, ещё было возможно, но она отклонила все его притязания. Она отвела его руку в сторону и поёжилась.

— Бет…

— Какая она?

Всё-таки в первую очередь Бет была психиатром и она знала свою дорогу в каменистой стране, бывшей мозгом Ника Каррана. Она понимала, что всё это предназначалось не ей. Она была нечем большим, как простой наблюдательницей, первой женщиной, которая подвернулась ему под руку.

— Кто?

— Кэтрин Трамелл.

— А что заставляет тебя думать, что я знаю, какая она?

— Я прекрасно знаю, что тебе не известно, какая она в постели, Ник, иначе ничего всего этого бы не произошло.

— Бет…

— Нет, я имею в виду другое представление, устроенное Кэтрин Трамелл.

Некоторое время Ник молчал.

— У тебя были кое-какие сведения о ней, — нежно произнёс он. — Она использовала свою книгу в качестве алиби.

Он сел и поцеловал ей плечо — то место, в которое он несколькими минутами ранее впился зубами. С тем же успехом можно было поцеловать холодный мрамор.

— Я встречалась с ней в Беркли, — сказала она.

— Что?

— Мы занимались с ней практически в одной группе.

— Она улыбнулась ему через плечо. — Ты ведь знаешь, я там изучала психологию. У нас с ней много общего, или тебе это уже приходило на ум?

— Именно это — нет. — Бет Гарнер и Кэтрин Трамелл были примерно одного возраста. Обедни получили учёную степень в области психологии в Беркли примерно в одно и то же время. — Но это очень интересно.

— Ты, Ник, не так много думаешь обо мне. Наоборот, вот уже долгое время — слишком мало. А в последние дни и того меньше.

— Почему ты не говорила мне, что знакома с ней?

Она пронзительно посмотрела на него:

— Так я говорю тебе это. Сейчас говорю.

— Ты чего-то выжидала.

— А ты — нет. Я хотела заняться любовью с тобой, Ник. Я желала этого… но не так. Ты никогда раньше не был таким. — Она внимательно смотрела на него, будто пытаясь в полутьме прочитать его мысли по лицу. — Почему, Ник?

— Потому что ты — психоаналитик, — чёрство ответил он.

Она встала на ноги и натянула на обнажённые плечи изодранное платье.

— Да, я — психоаналитик, но именно со мной ты никогда не занимался любовью.

— А с кем же тогда я занимался любовью? Подскажите, доктор Гарнер, — с сарказмом сказал Ник.

— Ты никогда не занимался именно любовью.

— Мне нужна сигарета, — произнёс он.

— А я думала, ты бросил курить.

— Я начал снова.

— Что ж, ты найдёшь несколько сигарет в верхнем ящике. В холле, Берн их и проваливай! — резко сказала она.