Жена

Жена

Еще ковыряясь в замке ключом, Урсула услышала голоса. В квартире кто-то разговаривал, причем громко. В квартире просто кто-то орал. Странно, подумала Урсула.

— А я вам говорю, что не надо никуда звонить! Немедленно отдайте мне телефон и уходите. Я не буду тратить время, препираясь с незнакомой прислугой… Причем неряшливой…

Урсула бережно повесила в шкаф красивую итальянскую дубленку, новогодний подарок Господина, вошла в гостиную. На светлом кожаном диване сидела неизвестная кареглазая дама, темные волосы ее лежали безукоризненным «каре», обуви она не сняла и закинула одну длинную ногу в высоком сапоге на другую длинную ногу в высоком сапоге. Зеленый пиджак, бледно-желтая юбка, рядом небольшая гора, состоящая из изящного чемодана, второго изящного чемодана и саквояжа праздничной расцветки.

У стены стояла разгневанная Анфиса в спортивных шароварах и фартуке с грудкой, сжимая в руках синюю тряпку для пыли. Щеки ее пылали, губы дрожали, недавно остриженные волосы неравномерно торчали в разные стороны, как у больной оплешивевшей белочки.

Урсула была хорошо воспитана и знала, что находящихся в помещении людей должен приветствовать человек, входящий в него. Она произнесла с дружелюбной интонацией:

— Привет, Анфиса! Все в порядке?

— Ни хрена ничего не в порядке, — успела ответить Анфиса.

И:

— Здравствуйте, будем знакомы, я — Урсула.

— Рада видеть, — сказала дама, голос ее был высок, но не визглив. — Что ты Урсула, я как раз знаю. Я только не знаю, что ты сейчас делаешь здесь. Я рассчитывала, что тебя какое-то время не будет. Да и муж мне обещал… Хотя верить его обещаниям я перестала уже давно. Не знаю, как ты… Во что вы все верите, его девочки. Припевочки…

— Да пошла ты отсюда, кобыла! — с негодованием высказалась Анфиса и немного замахнулась синей тряпкой. Дама цокнула языком и постучала себя наманикюренным пальцем по виску.

— Сумасшедшая уборщица, лучше займитесь делом! Под диваном пыли кошмарно, у меня аллергия на пыль! Может быть спровоцирован присуп астмы!

— Ах, на пыль? А на пинки под жопу у тебя нет аллергии? — Тряпка в Анфисиных руках отплясывала танец.

— Уборщица!

— Проститутка!

Тряпка взлетела в воздух и шмякнулась у ног Урсулы. Зачем-то она ее подняла. Мокрая. Холодная.

— Муж? — новым для себя голосом переспросила она.

— Естественно, муж. — Дама коротко хохотнула. — Он женат, неужели ты не знала? Что твой… Как ты его называешь? Мастер?

Анфиса громко выругалась. Урсула прислонилась спиной к стене, не выпуская из рук синей тряпки.

Пытаясь осознать услышанное, она молчала. Челюсти сжала так, что выкрошила пломбы. Ощущать языком цементный мусор было приятно — возвращало к реальности.

— Ну что же ты молчишь, девочка? — Дама поднялась с кожаного дивана, сделала три шага к окну, подержалась руками за широкий подоконник, повернулась, сделала три шага к центру комнаты:

— Как ты его называешь? Ну?

— Господин, — с трудом проговорила Урсула, чуть не по слогам. Бывает ли такое, чтобы люди разучивались разговаривать?

— Чудесно, — обрадовалась дама, широко улыбнулась. Зубы ее то ли выдавались вперед, то ли заходили назад, в общем, что-то явно не то было с прикусом, подумала Урсула и удивилась, что в ее голове могла взяться мысль о такой ерунде. У нее свело пальцы на руках и на ногах тоже, скрутило живот, стукнуло по виску, много раз.

— То есть ты не знала, что твой Господин женат?

Дама сделала еще шаг, встала строго напротив, одну ногу отвела в сторону, под углом тридцать градусов, юбка натянулась на стройных бедрах. Урсула сглотнула пломбовое крошево, потрогала себя за лоб — горячий, подергала за ухо — холодное, «Дурак, и уши холодные», — говорила всегда мама. «Я сорок тысяч лет не звонила маме, как же болит голова, как будто дятел выдолбил отверстие и вгрызается в мозг, может ли дятел вгрызаться или надо говорить впивается в мозг».

— Нет, не знала.

Зачем я отвечаю ей, подумала Урсула, не буду больше говорить ничего. Она развернулась, оставив в гостиной даму и верную Анфису разбираться, у кого из них аллергия и почему.

— Пошла вон, уборщица!

— Ага, просто слушаюсь! Всю жизнь мечтала, чтобы мной покомандовала старая астматическая блядь…