Глава 9

Глава 9

— Я не смогу! — простонала Кейзия, уронив голову на лежащие на гримерном столике руки. Она была готова разрыдаться от отчаяния.

— Уверяю тебя, все будет отлично! Ты справишься! — ободряюще воскликнул Ричард и стал нежно массировать ей спину. — Как говорил мой учитель сценического мастерства, актер начинает играть по-настоящему, когда он побеждает страх. Держись естественно и произноси слова отчетливо и громко.

Это был вполне разумный совет.

Кейзия посмотрела на себя в зеркало, окаймленное электрическими лампочками, и пробормотала:

— Нет, я наверняка с треском провалюсь! Джерард мне этого не простит. Может быть, мне лучше отказаться? Пусть мою роль возьмет Джессика Лукас, у нее больше опыта.

— Не вздумай доставить такое удовольствие этой старой кляче! — вскричал Ричард. — Не вынуждай меня работать с ней. У нее жутко воняет изо рта. Как же я смогу целовать помойку у всех на глазах? — Он содрогнулся от отвращения.

— Она завидует мне и ненавидит меня, — сказала Кейзия, начиная хныкать. — Не сомневаюсь, что она втайне посылает на меня порчу с помощью ворожбы вуду, втыкает в куклу заколдованные иголки или делает что-нибудь еще в этом духе.

— Дорогая моя, не надо смотреть так мрачно на мир! — сказал Ричард, изобразив оптимистическую улыбку. Он выглядел невероятно солидно в безупречно пошитом фраке с черным галстуком, предназначенном для выступления в первой сцене первого акта спектакля. Сегодня была генеральная репетиция в сценических костюмах.

Природа наградила этого человека завораживающими выразительными глазами. И сейчас, подчеркнутые гримом, они пронзали Кейзию насквозь. Припудренная кожа актера потемнела, горбинка носа стала светлее, рот — больше, а скулы острее и выше. Благодаря мастерству опытного гримера облик Ричарда стал строже, а иссиня-черная бородка придавала ему дополнительную привлекательность, удачно сочетаясь с пышными волосами на голове того же цвета. От него веяло уверенностью обаятельного зрелого мужчины. Он превратился в герцога по прозвищу Синяя Борода.

И все же он оставался Ричардом, добрым и нежным. Он сжал руками груди Кейзии и тихо сказал:

— Я знаю, как тебе помочь! С этими словами он отошел к двери и запер ее. Кейзия повернулась на стуле и изумленно уставилась на него. Она была в атласном нижнем белье, отделанном кружевами. Белое шифоновое платье, которое она собиралась надеть, висело на вешалке. Завтра ей предстояло выйти в нем на сцену из-за кулис и предстать перед зрителями, театральными критиками и коллегами по актерскому цеху. Все эти люди соберутся в частном театре в старинной усадьбе, чтобы получить изысканное удовольствие, и в случае если она не оправдает их надежды, они разорвут ее на кусочки.

Но внутренний голос неустанно внушал ей, что она должна рисковать, потому что влюблена в театральное искусство и вполне им овладела, что ей нравится кого-то изображать, а притворство — у нее в крови. Выйдя на сцену, Кейзия преображалась и полностью отдавалась актерской игре. Рассудком она понимала это, оставалось лишь набраться смелости и убедительно сыграть Ясмину. Но робость сковала ее волю.

Ричард вернулся к ней, глаза его сверкали, из расстегнутой ширинки выглядывал пенис. Ричард подхватил: Кейзию под мышками своими сильными руками и усадил ее на столик. Кейзия заерзала, ощущая ягодицами баночки с пудрой и кремом, тюбик губной помады уперся ей в анус. Но эти маленькие неудобства ничего не значили в сравнении с охватившим ее восторгом. Ричард отодвинул в сторону ее трусики и ввел палец в росистое лоно. Кейзия охнула и, зажмурившись в предвкушении блаженства, сжала в кулаке его нетерпеливый пенис и прошептала:

— Только не торопись, позволь мне кончить первой! Ей срочно требовалось облегчение, и многоопытный Ричард нашел верное решение: он послюнявил палец и стал тереть им клитор, держась на некотором расстоянии, чтобы соки лона не брызнули на брюки. Своими ловкими манипуляциями он быстро вознес ее на вершину экстаза, и Кейзия, расправив крылья, воспарила, выкрикивая бессвязно;

— Ах, Ричард! Ох, Ричард! Еще! Еще!

Не медля ни секунды, он вогнал ей в лоно свой причиндал. Она дико вскрикнула, ощутив головокружительную твердость его мужской плоти, и запрыгала на гримерном столике. Ричард подхватил руками ее ягодицы и стал работать своим инструментом с колоссальной энергией, глядя ей в глаза и хрипло говоря:

— Смотри на меня, я сейчас кончу! И действительно, его серые глаза подернулись поволокой, он открыл рот и, громко охнув, выплеснул в нее груз, отягощавший его мошонку.

Кто-то настойчиво постучал, и голос за дверью возвестил:

— Мистер Сьюдли, через пять минут ваш выход!

— Благодарю, я приду! — невозмутимым тоном ответил Ричард.

— Как он узнал, что ты здесь? — спросила Кейзия, опуская ноги.

— У него особый нюх на интрижки между актерами. Где еще быть исполнителю главной мужской роли, как не в твоей гримерной? Ты ведь Ясмина, моя невеста. Теперь по всему театру распространятся сплетни и домыслы, — с улыбкой ответил он и элегантно застегнул ширинку, демонстрируя образцовую выдержку, свойственную лишь великому актеру. По его бесстрастному лицу трудно было предположить, что минуту назад он испытал бурный оргазм. — Одевайся, дорогая, — добавил он. — Нас ждут великие дела! Мы должны показать всем, что такое настоящий класс, и утереть завистникам носы.

Все было готово для того, чтобы начать генеральную репетицию спектакля. Осветители проверили работу всех приборов и замерли у пульта; застыл в ожидании начала шоу в своей кабинке ответственный за шумовые эффекты; заняли свои места в оркестровой яме музыканты, а кое-кто из них тихонько настраивал инструмент. Дирижер Ланс Хиггинс перелистывал партитуру, делая в ней пометки. Рабочие сцены нервно расхаживали за кулисами, получив последние указания своего бригадира Джеффа — он недавно получил повышение и был этим чрезвычайно горд и доволен. Механизм технического сопровождения спектакля работал очень четко. Каждый знал, где ему следует находиться и что делать.

Викки вскарабкалась на мостки, устроенные на колосниках для управления занавесом и декорациями, и, вцепившись в поручни, оглядела с высоты сцену, над которой нависла паутина тросов, канатов и проводов. Одетый в новый синий комбинезон с рацией на поясе, Джефф внимательно вглядывался в происходившее за кулисами.

— Сверху декорации вовсе не кажутся живыми, как из зала, — заметила Викки. — Почему такая разница в восприятии?

— Все дело в освещении и в зеркальном эффекте, дорогая, — с важным видом объяснил Джефф. — А ты неплохо выглядишь!

Он скользнул одобрительным взглядом по ее фигурке, казавшейся особенно привлекательной в наряде французской горничной, который состоял из короткой юбочки, черных чулок с подвязками, туфель на шпильках, фартука и корсажа.

Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не видит, Джефф обнял Викки и залез к ней под юбку, где быстро нащупал нужное местечко и стал водить по нему пальцем.

— Прекрати! Вот-вот поднимут занавес! — воскликнула Викки.

Джефф поцеловал ее в губы и, прижимаясь напрягшимся членом к ее увлажнившейся промежности, промолвил, глядя ей в глаза:

— Послушай, а почему бы нам не пожениться? Чем мы хуже других? Будешь жить со мной в деревне. Тебе понравится!

— Ты делаешь мне предложение? — спросила Викки, хлопая ресницами. — А как же моя актерская карьера?

— Ты не хочешь обменять ее на наше супружеское счастье? — просунув язык ей в ухо, спросил Джефф.

Викки едва не расплакалась, как тогда на пляже, после их первого соития, принесшего ей восхитительную радость. «Нет, — говорила она себе, — нельзя повторять старые ошибки! Я чересчур чувствительна и романтична! Пора стать серьезной и позаботиться о своей карьере. Но как же совместить ее с любовью?» Джефф ей нравился, но говорить сейчас с ним серьезно не хотелось. Она высвободилась из его объятий и, одернув юбку, сказала:

— Мне нужно идти, скоро мой выход.

— Хорошо, увидимся после репетиции! — улыбнувшись, сказал Джефф и добавил:

— К черту, милая!

Он знал, как суеверны артисты, и не стал желать ей удачи: в театре это не принято, как и свистеть за кулисами — последнее непременно предвещает полный провал.

Спустя несколько часов вся труппа собралась в Зеленой комнате на производственное совещание. Вид у актеров был унылый, генеральная репетиция прошла даже хуже, чем предполагала Кейзия.

— Молодцы! — воскликнул неунывающий Джерард, мало похожий на того тирана, которым он казался всем еще недавно, когда орал на артистов и понукал рабочих сцены, заставляя их работать до изнеможения. — Уверен, что завтра вечером, на премьере, все будет столь же чудесно, сколь отвратительно все было сегодня на репетиции. Таков закон театра. Предлагаю всем не думать о завтрашнем спектакле, забыться, напиться, перетрахаться, на худой конец — искупаться в море. Только не думайте о «Синей Бороде»! Между прочим, все билеты раскуплены на месяц вперед благодаря умело распространенным мной слухам и рекламе. Так что не переживайте, деньги вы все равно получите. А в следующем месяце мы выступаем на сцене роксбургского театра.

Ричард, потягивая смесь джина с тоником из высокого бокала, заметил:

— Что ж, после провинции и эта сцена сгодится. Нам предстоит изнурительный марафон гастролей. Возможно, на какое-то время я отлучусь, у меня контракт с одной телевизионной студией.

Зеленая комната была декорирована причудливой лепниной и настенной живописью, пол устлан красным ковром, стулья сверкали позолотой, во всем ощущался стиль пышной эдвардианской эпохи. Работал буфет, обслуживая артистов, бойкий буфетчик не забывал флиртовать с танцовщицами кордебалета.

На душе у Кейзии, как ни странно, стало легко и спокойно. Ей все больше нравился и творческий коллектив, и театр, в котором ей предстояло работать. Она чувствовала себя уютно в этой старомодной обстановке, среди таких ее непременных атрибутов, как хрустальные люстры в фойе, зеркала в позолоченных рамах, удобные плюшевые кресла в ложах и малиновые бархатные занавеси в тон занавесу на сцене.

Кейзия смирилась с мыслью, что играла отвратительно. Дважды она забывала текст, и ей подсказывал суфлер. Мало того, она зацепилась за гвоздь, порвала белое платье в первом же акте. А исполняя с Антоном па-де-де, она потеряла туфлю. Напасти преследовали ее на каждом шагу. Несомненно, она жалкая недоучка и самонадеянная бездарность, не достойная даже приближаться к сцене. Что ж, значит, такова ее жалкая участь!

— Выпей это залпом, крошка, — сказал Ричард, протягивая ей бокал. — И пошли покатаемся на мотоцикле. Быстрая езда и свежий ветер прекрасно успокаивают расшалившиеся нервы.

Кейзия благодарно улыбнулась, до глубины души тронутая его вниманием и заботой, и с радостью приняла предложение проветриться. Ей вдруг стало страшно и душно, она больше не могла спокойно смотреть на артистов, которые, хотя и переспали друг с другом, готовы были перегрызть сопернику глотку из-за престижной роли, позабыв о том, что провели эту ночь в одной постели. В этой атмосфере коварства и притворства суровый на вид Ричард казался ей милым плюшевым медвежонком.

В ожидании Кейзии Ричард присел на сиденье «харлея» и, вытянув ноги, скрестил их в лодыжках. Из-под его кожаных штанов выпирала мошонка, а неунывающий петушок подпирал головкой пупок. Он довольно похлопал ладонью по гладкому бензобаку и улыбнулся: «харлей» был голубой мечтой его юности, и он гордился, что наконец-то осуществил ее. Эту мечту он лелеял в трудные, голодные студенческие годы и не утратил в период своего становления в качестве профессионального актера.

Он не гнушался никакой работы, следуя семейной традиции, участвовал в пантомимах, фарсах, балаганных спектаклях, но к своим тридцати шести годам добился успеха. Не обошлось в его карьере и без курьезов, однажды он так испугался визга дородной актрисы-сопрано, оглушившей его своим пением, что со страху громко испустил воздух. Зал покатился со смеху и потом долго рукоплескал такой оригинальной трактовке образа слуги.

Так или иначе, он добился своего, вновь подумал Ричард, любовно поглаживая своего стального коня. Но помочь родителям он не успел, они умерли от недоедания и болезней. Ричард глубоко вздохнул, отгоняя неприятные воспоминания, и посмотрел на наручные часы: почему задерживается Кейзия?

Солнце еще не нырнуло в море, но зависло над водной гладью, окрасив горизонт в оранжевый цвет. Легкие, пушистые облачка, окаймленные золотом и багрянцем, плыли по лазурному небосводу. Ричард скользнул рассеянным взглядом по конюшням и гаражам во дворе усадьбы и невольно позавидовал достатку антрепренера, которым он был обязан своему происхождению, а не тяжелому упорному труду. Самому Ричарду часто доводилось играть аристократов и даже принцев крови и королей, но об обладании их сказочным богатством он не мог даже мечтать. Некоторое утешение он находил в отображении их характеров, привычек и манер, в чем достиг совершенства. Однако при любом удобном случае он подмечал детали быта жизни сильных мира сего, чтобы потом использовать свои наблюдения в работе. Именно поэтому он мастерски воспроизводил мимику и манеру речи известных персон, в точности воспроизводил на сцене их жесты. Свои навыки он постоянно приумножал и оттачивал.

Мощенный булыжником двор был освещен фонарями. Выходя из дома, Кейзия улыбнулась Ричарду, невольно отметив, как заманчиво оттопырилась его ширинка. В свою очередь, он не мог не обратить внимания на ее стройные, длинные ноги и внушительный бюст. Ему вспомнилось, как дурманно пахли его пальцы после соития с ней. Он выпрямился и, помахав ей рукой, воскликнул:

— Конь застоялся, прошу в седло!

— Это настоящий дракон, — с улыбкой ответила Кейзия, надевая шлем, который Ричард протянул ей.

— Что именно ты имеешь в виду? — переспросил он, косясь на свой член.

Она расхохоталась:

— Разумеется, мотоцикл! Впрочем, и эта штуковина тоже обладает звериным норовом!

Кейзия тряхнула кудрявыми волосами, пахнущими розовым маслом, и Ричарда охватило романтическое настроение. Эта удивительная женщина странным образом ассоциировалась у него с запахами свежескошенного сена и шиповника, милыми его сердцу с детства. Его ноздри хищно пошевелились, пенис напрягся, четче обозначившись под кожей штанов. Ричарду захотелось немедленно овладеть Кейзией, причем самым извращенным образом.

— Мне следовало надеть джинсы, — сказала она, садясь на мотоцикл. — Но сегодня жарко!

— Затяни потуже ремешок шлема и покрепче обхвати меня за талию, — сказал Ричард. — Все будет нормально.

Помогая ей сесть в седло, он порывисто привлек ее к себе и жадно поцеловал в пухлые податливые губы. Ее слюна показалась ему слаще меда, он сжал рукой ее грудь и почувствовал, как набухает и отвердевает сосок. Кейзия застонала, он погладил ее по спине и неохотно отпустил, рассудив, что еще успеет насладиться и ею, и быстрой ездой: вечер только входил в свои права, а впереди была еще долгая летняя ночь.

Ричард опустил щиток шлема и с наслаждением, как свою любимую любовницу, оседлал мотоцикл. Кейзия сцепила пальцы у него на животе. Ричард приподнялся и, улучив подходящий момент, нажал правой ногой на рычаг. Двигатель взревел, дрожь передалась наездникам, вызывая сексуальные ассоциации.

Выехав на шоссе, Ричард прибавил газу. Ветер трепал концы его длинных волос, выбившихся из-под шлема, и больно стегал по лицу, проникая под щиток. Тело его вибрировало вместе со стальным конем, наполняясь легкостью и блаженством. Скорость опьяняла и возбуждала Ричарда сильнее, чем любой наркотик.

Он упивался своей властью над этим железным зверем, несущим его по серой ленте асфальта со скоростью сто миль в час. Но рассудок наездника оставался холодным, вскоре он убавил скорость и свернул на дорожку, пролегающую через лесок. Заехав в безлюдное место, Ричард выключил мотор и, поставив мотоцикл на тормоз, спросил:

— Ты не замерзла, дорогая?

— Немножко, — призналась она, зябко передернув плечами. — Но все равно я в восторге.

Он положил снятые шлемы на сиденье и протянул Кейзии руку, приглашая ее последовать за ним в кусты. Сумерки сгущались, небо на западе стало бронзовым, волны тихо шуршали, накатываясь на песчаный берег.

— Я обнаружил этот чудный уголок совершенно случайно, — сказал Ричард, поддерживая Кейзию под локоть. — О нем никто из актеров пока не знает. Согласись, здесь спокойнее, чем в купальне возле усадьбы, где круглосуточно резвятся девицы из кордебалета. А сейчас там вообще отдыхает вся труппа. Здесь же мы будем с тобой вдвоем.

Ричард был женат и разведен, имел множество любовниц и не знал отбоя от поклонниц. Однако сердцем его внезапно овладела Кейзия.

На пляже было полно сухого леса, прибитого к берегу волнами. Набрав достаточно дров, Ричард устроил костер, и они с Кейзией расположились у огня, привалившись спинами к валунам.

— Замечательно! — сказала Кейзия, согревая над пламенем ладони.

Ричард снял ботинки и хрипло сказал, преодолевая желание овладеть ею немедленно:

— Не хочешь искупаться?

— Я не надела купальник, — смущенно ответила она. Ричард торопливо стянул брюки, и ее взору предстал его пенис.

— К чему эти условности? — спросил Ричард.

— Ты прав, — сказала Кейзия и стала раздеваться.

Груди ее напоминали спелые дыни. Пенис Ричарда взволнованно задрожал, в мошонке возникла боль. Он сорвался с места и побежал трусцой к морю, чувствуя, как ветерок ласкает горячую кожу. Нырнув с разбегу в холодную воду, он сделал несколько мощных гребков и вынырнул далеко от берега. Внезапно кто-то схватил его за член. Он испуганно вздрогнул: откуда здесь взялась русалка? Рядом с ним с шумом вынырнула Кейзия. У Ричарда отлегло от

сердца.

Он схватил ее за плечо, но она выскользнула, словно рыба, и тогда Ричард чмокнул ее в губы, неуклюже обхватив руками талию. Несмотря на холод, пенис встал торчком, как штык. Ричард просунул руку в промежность Кейзии и почувствовал, как она горяча. Охваченный неукротимой страстью, он сжал ее ягодицы и насадил на свой огненный жезл. Кейзия обхватила ногами его бедра, стенки влагалища сжали пенис, словно тиски. Ричард поплыл вместе с ней к берегу, достигнув которого сразу же повалил ее на спину. Пенистые волны накатывались на них, придавая моменту особую, ни с чем не сравнимую прелесть.

Она выпятила груди, и Ричард стал теребить ее соленые и покрытые песком соски. Песок был повсюду, даже на половых органах, и это обостряло их ощущения. Ричард стал облизывать ее груди, потом опустился ниже, поцеловал пупок и, проведя языком влажную дорожку до волосиков на лобке, вгрызся в преддверие лона, причмокивая от удовольствия. Кейзия тихонько постанывала и, поводя бедрами, любовалась звездным небом и полной луной. Чем глубже проникал его язык в ее сокровищницу удовольствий, тем сильнее ее трясло. Она стала вскрикивать. Ричард ввел во влагалище два пальца. Кейзия затряслась и кончила, прошептав:

— Еще, Ричард! Умоляю!

Он принялся сосать ее разбухший клитор, рыча от сладострастия и упираясь членом в песок. Волны хлестали по его оттопыренному заду, словно бы подгоняя, как Магда кнутом.

— Ну, Ричард, давай же! — воскликнула Кейзия, войдя в экстаз, и раздвинула ноги.

Он встал на колени, его дикий взгляд упал на ее бледное лицо. Освещенная лунным светом, Кейзия казалась ему неземным существом. Но ее аппетитные бедра и манящее влагалище были вполне земными и реальными. И поэтому Ричард без колебаний засадил ей свой истомившийся член и стал двигать торсом. Кейзия обхватила его ногами, пытаясь втолкнуть его еще глубже в свою волшебную пещеру. Их тела слились, и вскоре тягостная боль в мошонке сменилась пьянящим предчувствием семяизвержения. Семя бурлило и рвалось наружу. И когда его горячая тугая струя наконец устремилась на свободу по фаллосу, сердце Ричарда заколотилось в груди так, что на миг ему показалось, что после эякуляции он умрет. Но опасался он напрасно: едва кончив, он ощутил райское блаженство.

Они немного полежали на спине, ласкаемые волнами, затем Ричард подхватил Кейзию на руки и отнес ее к костру. Там, защищенный от ветра камнями, он снова овладел ею, на этот раз не спеша, наслаждаясь податливой женской плотью и красивым лицом, освещенным отблесками пламени.

— Когда в следующий раз я буду играть Гамлета, ты станешь Офелией, — прошептал он ей на ухо, кончая.

Она стиснула пенис стенками влагалища и забилась в оргазме, разразившись радостным хохотом.

— Я вижу, ты уже входишь в роль, — одобрительно сказал Ричард, вытягивая пенис из лона.

Кейзия блаженно улыбнулась, глаза ее засверкали.

— Ты определенно создана для этой роли, — уверенно заявил Ричард и, глубоко вздохнув, опять овладел ею.

Кейзии показалось, что звезды засверкали ярче. Она сильнее обхватила ногами и руками мускулистое тело Ричарда и, сладострастно подвывая мерному шуму прибоя, погрузилась в пучину неистовства. Ветер разносил вскрики любовников по всему дикому пляжу и трепал их спутанные волосы, луна серебрила их слившиеся в одно целое чресла. Распалившись, они не унимались до утра и только перед рассветом забылись ненадолго сном, убаюканные едва слышным потрескиванием малиновых угольев затухающего костра.

Аборигены предпочитают называть Горскомб деревней, но приезжему человеку трудно с этим согласиться, поскольку к его услугам имеются и крытый рынок, и универмаг, и бистро, и трактир, а рядом с церковью, возведенной в нормандском архитектурном стиле, находится публичная библиотека, во флигеле которой расположился краеведческий музей.

Кейзия несколько раз наведывалась сюда и поэтому с радостью приняла предложение Викки прошвырнуться по магазинам. Мотивировала подруга свою идею так:

— Репетиций сегодня все равно не будет, до вечернего спектакля делать нечего, а мне хочется расслабиться. По-моему, лучше всего этому способствует прогулка на благотворительную распродажу. Я уже выполнила все инструкции нашего папочки Джерарда — нахрюкалась и трахнулась, и теперь мне для полного умиротворения недостает лишь какой-нибудь дешевой, но милой безделицы.

— Я готова составить тебе компанию, — сказала Кейзия, стараясь не смотреть на Ричарда, — но если нас подведет моя старушка «Долли», прошу не обижаться.

Кейзия все еще оставалась во власти навязчивых воспоминаний о минувшей бурной ночи, явственно ощущая в себе фаллос Ричарда и его большие, сильные руки на своей груди. Он уже бодрствовал, когда ее разбудили яркие солнечные лучи, и обрадовал ее еще разок перед тем, как они отправились в обратный путь. Однако когда они встретились в столовой перед завтраком, он поприветствовал ее так, словно бы ничего не случилось, чисто по-товарищески. Кейзию это задело, и у нее пропал аппетит. Но чего, собственно говоря, она хотела? Как еще он должен был вести себя, встретившись с ней на людях? Раструбить на весь свет о том, что произошло между ними этой ночью? Так это вряд ли кого-либо удивило бы, поскольку не спала сном праведника вся труппа! Все актеры выполняли указания своего антрепренера. Так что на объявление в газете и утреннем выпуске телевизионных новостей об их предстоящем бракосочетании рассчитывать ей не приходилось. Но как все-таки было бы чудесно прочитать на первой полосе нечто в таком духе: «Новый роман Ричарда Сьюдли! Звезда экрана и сцены намерен жениться на юной и пока еще малоизвестной актрисе Кейзии Линдон сразу же после ее успешного дебюта в театрализованном представлении „Тайны замка герцога Синяя Борода“.

Кейзия ответила на формальное приветствие Ричарда с подчеркнутой холодностью, решив, что время все расставит по своим местам. Однако сердце не желало успокаиваться этим умозаключением, утверждая, что он был необычайно страстен с ней на диком пляже неспроста, что она значит для него нечто большее, чем девица из кордебалета. Однако, поразмыслив, Кейзия начала склоняться к доводам рассудка. А он нашептывал ей, что нужно хорошенько подумать, прежде чем бросаться головой в омут неравного брака, пусть и гипотетического. Ведь Ричард не может не ставить выше всего карьеру, поскольку он является одним из известнейших английских актеров. Он должен в первую очередь заботиться о своем реноме. А нужен ли ей такой супруг? Что станет с ее собственной артистической карьерой? О ней ей придется забыть. В семье не может быть больше одной звезды, и вряд ли ею станет она.

Вот с такими мыслями Кейзия и отправилась с неунывающей подружкой Викки в Горскомб на своем стареньком автомобиле. День выдался погожий. До деревни девушки добрались благополучно и довольно быстро, однако уже на въезде в нее их ожидал сюрприз: узкая подъездная дорожка к торговому центру была забита машинами, найти место для парковки Кейзии удалось с большим трудом. Ей еще не доводилось видеть подобного оживления в этой провинциальной деревушке, все улочки и переулки были запружены приезжими. По обрывкам их разговоров она догадалась, что люди прибыли сюда исключительно ради премьеры нового спектакля в домашнем театре известного антрепренера. «Синяя Борода» притягивала к себе заядлых театралов со всей страны, фабула этой пьесы была у всех на устах. Кейзию охватило жуткое волнение: ведь это ей предстояло выйти перед этой толпой на сцену в роли главной героини — наивной и доверчивой невесты-девственницы коварного и развращенного старого герцога! По спине актрисы поползли мурашки, ее бросило в холодный пот. И она подумала, что это даже хорошо, что никто не знает, как она провела ночь перед премьерой.

Рассматривая безделушки на прилавках торгового центра, Кейзия вдруг спохватилась, что ей некому писать письма и не для кого покупать сувениры.

— А как же твои родители? — спросила с удивлением Викки, отбирая приглянувшиеся ей красочные открытки.

— Они давно забыли о моем существовании! Их всегда заботили исключительно собственные проблемы, — отмахнулась Кейзия. — Есть у меня двое приятелей, Саймон и Карл. Славные ребята. Но они непременно приедут сюда сами. Они тебе обязательно понравятся, Викки!

Магазин от Красного Креста, где подружки надеялись купить модные вещи по доступной цене, был почти пуст, хотя ассортимент товаров нельзя было назвать скудным. Выбирая себе обновку, Кейзия успокоилась, а когда увидела черное шелковое платье с открытой спиной и на тонких бретельках, сшитое в известном модном ателье, пришла в щенячий восторг. Все ее тревоги испарились, как только она зашла в примерочную кабинку и разделась. Глазки Викки загорелись при виде выбранного ею платья.

— Послушай, тебе дьявольски повезло! Ведь оно совсем новое, в упаковке! Покупай и не раздумывай, наденешь его вечером на банкет по случаю премьеры!

— Ты, пожалуй, права, — сказала Кейзия. — Я его возьму.

Щечки ее раскраснелись от волнения, глазки засверкали. Она сразу же почувствовала себя увереннее.

— А что выбрала ты? — спросила она у Викки.

— Вот это! — Подруга указала пальцем на зеленое платье с узором в виде красных маков фасона далеких пятидесятых. — По-моему, все просто упадут, когда увидят меня в таком наряде. Представляешь, как я буду смотреться, танцуя в нем рок-н-ролл! Все сделано по моде той славной доброй эпохи: и подкладка, и талия, и лиф! Джефф обалдеет. Кстати, вчера он сделал мне предложение.

— Ну а что же ты? — спросила Кейзия, вытаращив глаза от изумления.

— А ничего, — пожала плечами Викки, выходя из кабинки и отдавая покупки продавщице, чтобы та их упаковала. — Может быть, я вернусь к этому разговору, если он поедет с театром в Лондон. А сейчас мне нужно думать о карьере, а не о замужестве.

Расплатившись и забрав свои пакеты с логотипом Красного Креста, девушки вышли из прохладного павильона на солнцепек и направились было к зданию старинного трактира, как вдруг Кейзия остановилась как вкопанная и ахнула, прикрыв ладошкой рот.

Из дверей трактира выходил ее бывший любовник под ручку с Амандой, разодетой, словно пугало, в цветастый жакет, желтые шелковые брючки и шляпу с широкими полями. В ушах ее сверкали золотые серьги в форме колец, грудь украшало ожерелье из крупных драгоценных камней.

— Боже мой! Это же Торин! — прошептала Кейзия.

— Тот самый похотливый хряк, о котором ты мне рассказывала? Ты права, он действительно выглядит сексуально. Но раз он тебя не удовлетворяет, зачем же расстраиваться? Плюнь и забудь!

— Мне не хотелось бы столкнуться с ним нос к носу, — пробормотала Кейзия. — Тем более перед спектаклем. Мне это не пойдет на пользу. Пошли скорее отсюда, пока он меня не увидел!