Глава 7 История Лек

Глава 7

История Лек

Это обычная практика, когда человек, который объявляет что он катой, начинает принимать гормоны эстрогенов в период полового созревания, чтобы усилить женственность своих черт или побудить развитие грудей. Лек, вместе со своими подругами, начала это в возрасте 14 лет.

В отличие от некоторых 14-летних мальчиков, которые объявляли о своем желании стать девочками или катоями, у Лека не возникло основной проблемы связанной со своей семьей, когда она приняла свое новое обличие. Ее отец исчез, когда ей было четыре года и она его не помнила. Она жила со своей мамой, тетей, бабушкой и своей младшей сестрой. Она никогда не пыталась скрывать своего интереса к косметике и платьям девочек, который проявился в ранние годы. Так как ее мама никоим образом не была глупа, то приняла эти знаки, когда Лек была в начальной школе.

Она сохранила свое старое имя, как она и сказала Саовани в тот день, во время первой встречи в доме Саовани. «Лек» на тайском означает маленький и может быть именем девочки или мальчика. В отличие от других сразу после объявления себя катоем она не стала отращивать свои волосы. Она держала их короткого постриженными, чтобы играть в волейбол. Однако, к тому времени, когда она стала капитаном школьной команды на последнем году, волосы уже отрасли до плеч и она играла, повязав повязку на голову.

Из троих подруг Лек была из самой бедной семьи, чей скудный доход состоял из денег, которые ее мать и ее тетя зарабатывали, работая на рисовых полях, пока бабушка сидела дома и немного занималась хозяйством. Рис, кокос, дикие фрукты и яйца, которые несли их четыре курицы, плюс редкие покупки плохого мяса от деревенского жителя, который работал на бойне в Чианг Мае, были основными блюдами в их монотонной диете. Семья не могла позволить себе оплачивать учебу Лек в университете, хотя это то, чего она желала. Она хотела изучать электронику, а потом получить приличную работу на рынке труда, чтобы выполнить традиционный долг дочери по обеспечению своей семьи.

После окончания школы, в 17 лет, она обошла весь город в поисках любой работы и в течение двух с половиной лет выполняла временную работу, как уборщица в большом отеле, помощник на кухне в отеле, ассистент в парикмахерском салоне и секретарь в фотостудии в мультиплексе Central Store рядом с отелем Чианг Май Оркхид. Работа в отеле была очень долгой и оплачивалась мизерно. Парикмахер и фотограф платили ей немного больше, но ей нравилось работать еще и потому, что персонал был веселый и там часто были другие катои. В перерывах между этими работами она помогала маме и своей тете на ферме. Их наставник и «сестра» Саовани предупреждала их, что катою нелегко будет получить работу, но Лек ей тогда не поверила. Лек была легкомысленной и верила в хорошие рекомендации, которые получила в школе. Но она столкнулась с тем, что многие из крупных работодателей, такие как отели, банки и офисы даже не рассматривают ее кандидатуру, и ей предлагали работу, которая плохо оплачивалась и находилась не на виду у людей.

В Таиланде, как в большинстве других стран в мире, есть много видов деятельности, которые действуют вполне открыто, но считаются технически незаконными. Азартные игры и взятки — два примера. Хотя такие практики повсеместны, официально их не существует. Такой же дуализм существует по отношению к катоям у населения. Это не незаконно быть катоем и эту категорию людей везде (с молчаливого согласия) принимают как составную часть культуры и как часть культурного наследия. Но существует нечто вроде стыда среди людей тех профессий, которые представляют формальный или официальный фасад для широкой публики, поскольку они стараются не признавать их как часть нормальной повседневной жизни. Многие из этих людей неохотно говорят о катоях и похоже относятся к ним почти как к предмету табу. Это особенно распространено среди тех элементов тайского общества, которые считают, что находятся на острие экономического и культурного продвижения страны через «модернизацию» к западному стилю. И это, по большей части, люди которые принимают на работу на новые рабочие места, которые куда более высоко оплачиваемые, чем работа на полях. В провинциальных деревушках, скрытых от экономического давления индустриализации, где общество остается дружным и занимается ручным трудом, там это считается естественным и их без проблем принимают как членов общества. Но в развивающихся частях страны, где спрос на специальные знания, профессиональные качества и интернациональный имидж требует соответствия определенной культуре, они, кажется, становятся чем-то вроде помехи. Хотя их повсеместное присутствие не является секретом, у тех тайцев, которые считают себя интернациональными в своих взглядах, появляется определенное желание отрицать их роль в обществе современного Таиланда и (по крайней мере номинально) ограничивать их профессиями только в кабаре и сферах развлечениях, как будто они есть и всегда были только их законными местами занятости.

Две вакансии, которые предложили Лек и в которые входила работа с населением и единственные, которые не казались сущим рабством — в парикмахерском салоне и фотостудии — были найдены с помощью подруг и знакомства. Найти хорошую и безопасную работу достаточно трудно и для обычной девочки окончившей среднюю школу в Чианг Мае, поэтому можно посчитать, что предубеждение с которым столкнулась Лек, с другой стороны было уравновешено контактами, которые она смогла получить через сестричество катоев и их знакомства. Из одноклассников Лек, только очень талантливые могли оплачивать дальнейшую учебу или смогли найти работу в самом низу карьерной лестницы соответственно своим заслугам и без помощи друзей семьи, которые могли повлиять. Но основная сложность в попытках вырваться из петли нищеты — заключается в том, что катои сталкиваются с предубеждением против них от многих работодателей и негласным списком профессий, которыми им запрещено заниматься и к которым считается, что они не подходят.

Энтузиазм Лек в спорте, особенно к волейболу, не ослабел и в некоторой степени давал ей силы выстоять в эти трудные годы усердных поисков любой работы, за которую она могла взяться. Она сформировала свою собственную команду из шестерых друзей и они переигрывали другие команды из местных деревень всякий раз, как встречались.

В 1995-м Лек было 19. В этом году в национальной прессе раздувалась история, которая приковала внимание ее и многих других по все стране. Она была связана с волейбольной командой в городе Лампанг — в 100 километрах на юго-восток от Чианг Мая — которая заработала репутацию, побеждая на всех соревнованиях и по слухам считалась непобедимой. Ничего потрясающе нового этот факт сам по себе не вызывал. Но эта команда была уникальной, потому что 5 из 6 игроков были катоями. Команда называвшая себя Satree Lex, или «Железные Леди», имела недавно бурную историю. Она началась с Мон, высоко котирующегося спортсмена, которому отказали во вступлению в команду не по причине его способностей, а просто потому, что он/она был катоем. Позже местным губернатором был назначен новый тренер, который был более расположен к Мон. Вместе со своей новой подругой Джун, они не побоялись снова прийти на пробы в команду и были выбраны в финальный список игроков. Это вызвало возмущение среди мужских членов команды, и все, кроме вице-капитана, Чай, покинули команду. Но Мон и Джун быстро захватили контроль и выбрали троих своих подруг, все прекрасные игроки и все катои, чтобы заполнить бреши в команде.

Это был дерзкий ход со стороны группы, которое представляло меньшинство в обществе. Это было местью. Они боролись и успешно опровергли мнение, основанное на предрассудках. Возможно, что более важно, они получили значительную национальную известность. Последовал шквал новостей, где открыто признавали не только существование катоев в обществе в больших количествах, но также изображали это особенное меньшинство как талантливую и храбрую горстку людей. Естественно, все это вызвало определенное недовольство среди более консервативных официальных лиц, которые насели на комитеты, организовывавшие матчи и состязания. Они оказались в затруднительном положении. Команда из Лампанга в данный момент была официально учреждена, очевидно очень успешно выступала и пользовалась огромной популярностью. Уже было слишком поздно пытаться налагать какие-либо формы вето или запрета. Популярность игроков постоянно росла. Апогей этой истории произошел в 1996 году, когда была сделана отчаянная попытка дискредитировать команду, позволив им участвовать в Национальном Чемпионате Таиланда по волейболу среди мужчин, но заставив их играть три последовательных матча в первый день в Национальной Лиге. Их недоброжелатели надеялись, что они будут наголову разгромлены и потому канут в безвестность. Вместо этого команда посрамила бюрократов, выиграв все три игры. Конечно, это сделало их еще более популярными.

Эта история вызвала что-то вроде национальной сенсации не из-за признания спортивных достижений команды, но потому что национальной новостью стали права катоев среди людей, которые не только нагло насмехались над негласными табу насчет публичного афиширования таких людей, но и сами стали живыми знаменитостями!

Четырьмя годами позже за этими событиями последовал финальный аккорд, когда тайский режиссер Йонгиуют Тхонгконгтун сделал фильм по событиям, рассказывая историю волейбольной команды и об ее борьбе против трудностей на пути к признанию. Фильм назывался Satree Lex по названию команды. За несколько дней до релиза фильма в 2000 году продюсеры из Thai Entertainment пригрозили молодому режиссеру, что зрительская аудитория может выставить фильму плохую оценку. Никогда еще в истории тайского кинематографа не снимался фильм, в котором катои были бы показаны как реальные люди со своими сердцами и чувствами и где говорилось бы об их значительном присутствии в обществе. Завеса секретности наконец-то была сорвана. Как сказал 33-летний Йонгиуют «я сломал все табу в бизнесе».

К удивлению и восторгу продюсеров фильма — по сути это была комедия снятая под симпатичным углом — он стал крупным успехом, став культовым фильмом. Люди набивались в кинозалы и многие возвращались, чтобы посмотреть фильм еще раз. За 10 дней проката он собрал 60 миллионов бат (около 1 миллиона фунтов), значительно больше, чем обошлось его создание, и стал вторым крупным хитом в истории тайского кинематографа.

Сразу же она бросилась изучать сведения о команде, в которой Лек мечтала оказаться, может быть в качестве резервного игрока. Потом был матч дома между командой Satree Lex и командой-гостей из юга. Лек накопила достаточно денег на билет на матч и поехала в Лампанг, чтобы посмотреть на игру. После матча она планировала подойти к тренеру, чтобы узнать, если ли возможность пройти пробы в команду в качестве запасного игрока. Она смотрела на игру со смесью возбуждения и огорчения. Стадион был заполнен шумными и возбужденными болельщиками и было невозможно не увлечься вслед за толпой. Обе команды состояли из топ-игроков и очень скоро стало неприятно ясно для Лек, что она не соответствует этим стандартам. Она была хорошим игроком по местным меркам, но у нее не было ни роста, ни ловкости этих великолепных профессионалок и, глядя на них, она поняла, что приходить в команду на пробы будет бессмысленно. В ту ночь она ехала домой удрученная, но тем не менее решила избрать другую дорогу в жизни. Она не могла жить так в Чианг Мае, перемещаясь с одной непонятной и плохо оплачиваемой работы к другой. Она отправится на юг в Бангкок и найдет работу там. Несколько ее подруг уже сделали так и сейчас посылали регулярно переводы денег в свои семьи домой на севере. Сом, которая была ее «сестрой» в школе Чианг Мая, вместе с Саовани, была одной из них, поэтому она встретится с Сом и попросит ее совета. Возбуждение от эпизода с Satree Lex, не смотря на ее чертовские амбиции быть частью команды, зажгло в ней желание измениться.

Решение принято и Лек не тратила слишком много времени, чтобы сообщить об этом в фотостудии, где она работала, и в разговоре с мамой. Ее мама и все другие матери в деревнях севера знали слишком хорошо, что случается с необразованными девочками вынужденными переезжать на юг. Но Лек не была необразованной и не действовала по принуждению. Ее подруга Сом имела хорошо оплачиваемую (по стандартам Чианг Май) работу официантки/повара в хорошем районе города и Лек уверила свою маму, что она найдет что-нибудь похожее, что позволит ей посылать деньги домой на регулярной основе.

Бангкок.

Когда я начал изучать тайский язык, я был удивлен, встретив тайское слово rot tit, означающее «транспортная пробка», так часто используемое в повседневной речи. Впервые оказавшись в Бангкоке, я вскоре понял почему. В определенные часы дня город становится так переполнен машинами, что таксисты могут отказаться повезти вас из некоторых районов в другие. Лек предупреждали о транспортных пробках, но ничто не могло подготовить ее к зрелищу чудовищной стены машин и мотоциклов, которая прокладывала путь себе через город. Она потратила 20 минут, размышляя как перебежать 16-полосную Thanon Ratchadamnoen, где машины сновали без остановок и где не было подземного переходов. Вскоре она узнала технику, понаблюдав как другие тайцы передвигаются через транспортный поток и как бы проплывают через поток машин, который на минуту замедляет движение, давая вам немного времени, чтобы проскочить вперед. Этому трюку она потом научила меня.

Хотя транспорт оказался не единственным шоком, который явил ей город. Он оказался не той землей изобилия, как она ожидала. Лек сперва поехала увидеть свою подругу Сом, которая, конечно, через сеть знакомых, нашла себе хорошую работу на кухне в элитном ресторане на улице Sukhumvit. Работа была долгой и изматывающей. Но она зарабатывала достаточно, чтобы оплачивать маленькую комнату, которую она делила с подругой и еще посылать небольшие деньги домой в семью на севере. Сом сказала Лек, что она может остаться с ней и ее подругой пока не найдет работу, но это должно быть недолго, поскольку комната была слишком мала для них троих.

В ресторане, где работала Сом, не было вакансий, но Сом слышала, что бары и рестораны на улице Khao San, Bang Lamphu — Мекке путешественников — были хорошей зоной для поисков работы и она отпросилась с работы, чтобы показать Лек этот пульсирующий туристический терминал и познакомить ее с некоторыми менеджерами этих заведений. Конечно, там была работа, и хотя здесь платили вполовину меньше, чем Сом, Лек приняла работу и провела следующий месяц как официантка в киберкафе, которое закрывалось утром в 3:30 и было популярным местом отдыха для нескончаемого потока потных бэкпекеров.

Таким стало знакомство Лек с большим городом. Она нашла новых друзей, в особенности Пай, которая работала в том же кафе и спустя несколько недель она съехала с комнаты Сом в другом конце города в еще более маленькую комнату, которую она и Пай решили делить и эта комната находилась всего в трех минутах ходьбы от киберкафе.

Удел Лек был не более и не менее удачливым, чем у других девочек с севера, которые закончили среднюю школу, а потом приехали в Бангкок в поисках работы. Она не имела склонности к офисной работе. Ей нравилось шутить с бэкпекерами и ей начинал нравиться Бангкок, несмотря на транспортные пробки. Немецкий менеджер киберкафе был справедливым по отношению к продолжительности работы, хотя оплата была низкой. В сравнении с молодыми менее образованными девочками, которых силой привозили из деревень и заставляли работать фактически рабским трудом на многих текстильных фабриках или в одном из многих закрытых борделей, обслуживающих тайских и китайских клиентов, она жила неплохо. Она даже научилась немного говорить по-английски.

Спустя 18 месяцев работы на Khao San, она поехала на север, чтобы увидеться с семьей и подругами. Она не была несчастлива из-за работы в кафе, но денег, что она зарабатывала, не хватало, чтобы отправлять что-нибудь домой. После Бангкока, деревенская жизнь казалась невероятно спокойной и вялотекущей. Ее мама, бабушка и сестра жили неплохо, хотя она была сильно обеспокоена, увидев как сильно постарела ее тетя за короткое время. Сейчас она могла браться только за легкую работу на ферме и Лек увидела, что ее мама борется за выживание. Хотя мама ничего прямо не говорила, Лек из скрытых намеков на «других девочек» из деревни, которые работали на юге и регулярно посылали деньги своим семьям поняла, что она была расстроена, не получая денег. Это тайская традиция, даже обязанность, чтобы дочери содержали свои семьи, если они могут. От них ожидают, что они расплатятся за «грудное молоко», которым их вскормили в младенчестве.

Она вернулась в Бангкок с чувством вины и сознанием, что ей нужно попытаться найти лучше оплачиваемую работу. Пай, ее подруга, часто говорила о барах фарангов в районе Патпонга в городе и о значительных суммах денег, которые некоторые девочки, работая там, очевидно получали. Патпонг знаменит как место съема для секс-туристов, но Пай сказала Лек, что никоим образом не все барные девочки работают как проститутки — некоторые просто болтают с клиентами, чтобы помочь им расслабить в дружеской атмосфере и следят, чтобы их стаканы оставались полными. Если клиент предлагает купить тебе напиток, это обойдется ему в 70–80 бот и часть этой суммы пойдет тебе. Поэтому Лек и Пай решили, что им надо исследовать работу на Патпонге.

Четыре параллельные улицы образуют зону Патпонга площадью в 4 акра. Изначально банановая плантация, которой владел Банк Индокитая, была продана хайнаньско-китайской семье, Патпонгфанит в конце 1930-х. Бары стали появляться в 1940-х, как место развлечения для пилотов и аэродромной обслуги, в количестве 50 заведений, которые возникли после войны. Но так длилось до 1960-х, когда он превратился в любимое место отдыха американских солдат, и стал расти и превращаться в громадное место, привлекающее туристов, такое, каким является сегодня. Улицы начинают оживляться около 8 вечера, когда везде начинают устанавливаться палатки ночного рынка. Множество ГоГо, или баров с шоу покрывают район и все они начинают работать около 10 вечера, к этому времени место бурлит торговцами, пьяницами, ужинающими (хотя это не лучшее место для еды), любопытствующими, зазывалами всех мастей. Пронзительные крики барных девочек всегда одинаковы — «Hello, welcome. Where you from? What your name? Where you go? Sit here please…»

Лек и Пай познакомились с районом и потратили время на переговоры с менеджерами и девочками, которые работали в барах. ГоГо бары служили местами съема, где полуобнаженные девочки танцевали на сцене с номерками на бедрах, пока туристы, мужчины и женщины всех национальностей, сидели за столиками или прямо перед сценой и изучали «товар». Многие просто приходили поглазеть на девочек, но некоторые мужчины выбирали определенную девочку либо на «шорт-тайм» в одной из комнат позади здания или «Лонг-тайм», что означало на ночь в номере отеля клиента. Было ясно, что некоторые из девочек в этих местах, особенно молоденькие, были менее чем заинтересованы в своей работе. Лек поинтересовалась насчет условий и деталей по которым им предстоит работать. Одно место, King’s Castle 3, было укомплектовано исключительно катоями и атмосфера была оживленной. Люди, которые работали там, казались более веселыми, чем девочки в некоторых других барах. Но это место не подходило Лек.

Затем были обычные бары, большинством из них владели европейцы или американцы, которые не показывали никаких шоу. Они служили как питейные заведения на открытом воздухе для прогуливающихся иностранцев. Шведский владелец и менеджер одного из них, the Green Papaya, был очень заинтересован разговором с Лек и Пай, потому что они были привлекательными катоями с жизнерадостным характером и они говорили немного по-английски. Это те качества, которые могут завлечь страдающего жаждой клиента именно в этот бар, нежели другой. Он сказал, что может предложить им обоим работу. Он сказал, что его работа включает ничего более, чем просто поговорить с клиентами, налить им выпивку и сидеть на стуле рядом, следя за основным туристическим потоком. Множество девочек работало так, улыбаясь прохожим в попытках завлечь их к себе. Они служили рекламой своих заведений и, как знает любой опытный владелец бара, некоторые были более эффективной рекламой чем другие.

Так как девочки работали не на постоянной основе, их заработки в некоторой степени зависели от них самих. Им предлагали низкий фиксированный месячный оклад, так как они работали в баре Green Papaya, и они получали процент со стоимости напитков, которые клиенты заказывали им. Если клиент хотел увести ее, или «уволить», как это называлось, то девочки вольны были поступать по своему и могли пойти, но тогда клиент должен был оплатить «барфайн» менеджеру за эту привилегию. Сумма этого барфайна колебалась от места к месту. В Papaya он составлял 450 бат (около 7 фунтов). Однако, менеджер, у которого женой была тайка, настаивал на том, чтобы его заведение не служило местом, где исключительно предлагают секс. Туристы приходили сюда за выпивкой и большинству из них нравилось просто пообщаться с привлекательной Тайкой, чьей работой было только, чтобы они оставались довольными и наливать напитки, чтобы они не уходили в другой бар. Весь фокус состоял в том, чтобы одна пропущенная в баре кружечка превращалась в пять-шесть, и это то, что поддерживало бизнес. Менеджер Papaya издал строгое правило, по которому для девочек покупались только безалкогольные напитки. Он сказал, что часто клиенты приглашают девочек поужинать, на шоу или дискотеку за компанию на вечер или даже на большее. И да, он подчеркнул это, что иногда они хотели нечто больше. Это зависело лично от самой девочки, пойти ли ей на поводу желаний клиента, но с этим очень редко возникали проблемы. Также лично зависело от девочки — какую цену она установит за свои услуги. Эти деньги она зарабатывает себе в карман. Если девочка уходит с клиентом по каким-либо причинам, клиент, конечно, должен оплатить барфайн, поскольку он как бы нанимает девочку и уводит ее временно с ее места работы. Менеджмент бара и персонал, насколько возможно, заботятся о своих девочках, помогая им с жильем (Патпонг — находится далеко от улицы Khao San), решая любые проблемы, возникающие, например, с подвыпившими клиентами, и предоставляя иную помощь и советы, какие возможны. Привлекательный молодой катой считается украшением этих баров. Опыт показывал, что они привлекали торговлю.

Лек и Пай сверились с девочками, которые работали в Papaya, что факты, которые привел им менеджер были честными, какими они и были на деле. Европейские и американские владельцы такого рода баров были в общем уважаемы своими девочками, которые работали на них и швед Ларс по общему убеждению был одним из самых честных и общительных. Они смотрели на модные одежды и украшения, которые носили девочки и наконец решились. Обе уведомили хозяина киберкафе на следующий день. Они не потратили много времени на переезд с одного места около киберкафе на улице Khao San в комнату на достаточно тихой задней улочке с маленьким балконом, где можно было повесить белье сушиться. В комнате не было раздельного санузла. Крохотный туалет и душ были импровизированным образом сооружены в углу комнаты с помощью деревянной перегородки, которая не доходила фута до потолка. Всего через две недели они превратились в девочек с Патпонга.

Под откос.

Какой бы ни была щекотливой эта тема, но это достаточно известная сказка. Девочка находит работу в баре таком как Papaya, полностью уверенная, что не будет продавать себя ни за какие деньги. Но проституция — это как бы требование этикета на Патпонге и считается нормальной, повседневной практикой в сообществе тех, кто работает здесь. Пожив и поработав в подобной среде, через какое-то время человек становится невосприимчивым к позору, которым считается профессия по продаже своего тела в респектабельном внешнем мире.

Спустя всего шесть недель Лек приняла приглашение пойти на «Лонг-тайм» — то есть на ночь — с французом, с которым она познакомилась три дня назад. Не было никакого принуждения, по крайней мере в Papaya, от девочек не требовали предоставлять сексуальные услуги клиентам, но действительность в подобных заведениях такова, что начинает постепенно соблазнять ее, и ей чрезвычайно трудно сопротивляться, особенно когда над тобой довлеет долг по помощи своей семье, особенно, если твоя семья находится в очень затруднительном положении, как это было у Лек, когда она узнала, что здоровье ее тети ухудшилось настолько сильно, что она вообще не могла заниматься никакой работой на ферме. Конечно, это очень здорово получать процент с напитков, которые клиенты покупают тебе, плюс еще помощь в виде небольшой регулярной месячной зарплаты, но настоящие деньги зарабатываются от развлечений с клиентами. В течение месяца Лек наблюдала, как ее хорошо-одетые коллеги возвращались со своих заданий с деньгами в кошельках и иногда с подарками в виде одежды, купленной в одном из модных магазинов западной одежды. Они, казалось, не страдали от этого. А у Лек даже не было своего кошелька. Пай «продержалась» всего десять дней, а потом Лек стала выглядеть на ее фоне нищей.

Эмиль приехал из Франции в отпуск на три недели и пригласил Лек пообедать в прекрасном рыбном ресторане на улице Sukhumvit. Лек пришлось занять у одной из подруг вечернее платье. После обеда Эмиль вернулся в отель в одиночестве, не сделав Лек предложения. Сначала он не знал, что Лек была катоем. Леку он понравился и за обедом она выложила ему правду. Взволнованный Эмиль только частично сумел подавить свое смятение, но это была Страна Сюрпризов и он решил, что странная новость не испортит им ужин. Они насладились прекрасным блюдом из рыбы, которую они выбрали из аквариума и белым вином, два бокала которого почти полностью опьянили Лек. У нее были смешанные чувства насчет того, что ее не пригласили в отель той ночью. С одной стороны она испытывала облегчение — ее принципы остались нетронутыми — с другой она была разочарована. Произошло ли это потому что она была катоем? Двумя днями позже, после еще одного обеда с вином последовала ночь в роскошном отеле Landmark. 2000 бат в ее кармане, у нее новая пара туфель, ее принципы развеялись на ветру и она чувствовала себя отлично!

Такова судьба многих деревенских девочек, которые приезжают из бедного севера и северо-востока Таиланда с наилучшими намерениями в головах. Тетя Лек была сейчас очень больна и, не нужно было даже говорить, что мать Лек была более чем рада, когда стала получить регулярные суммы денег и, так как это считается нормой в бедных семьях, она не задавала слишком много вопросов о происхождении денег.

Три года жизни.

Эти три года были самым долгим периодом времени, когда Лек занималась одним делом. За этот период она видела многих девочек в Green Papaya, которые приходили и уходили, включая свою подругу Пай, которая вышла замуж за японца, с которым познакомилась в баре. Пай и ее муж сейчас жили в Токио. Лек по-прежнему жила в той же съемной комнате с туалетом в углу, в которую они вселились с Пай, но теперь она делила ее со своей сестрой, которая приехала в Бангкок с севера и работала упаковщицей на одной из громадных креветочных фабрик на юге города. Сейчас Лек считала себя опытной. Семнадцать девочек работали в баре, из которых две, Лек и еще одна были катоями.

Я сижу с Лек на скамейке в парке на окраине Бангкока, в котором расположен зоопарк Dusit. Она любит приходить сюда, чтобы побыть в тишине несколько часов от шума и смога транспорта Бангкока. Я знаю Лек уже примерно месяц. Она знает, что я пишу книгу и я получил ее разрешение. Предыдущие факты, и последующие — это история Лек, такая, какой она раскрылась в наших многочисленных разговорах (я не называю их «интервью»). Спонтанно, она начинает рассказывать мне историю о Большом Митче. Она рассказывает об их встречах отрывками, но зная ее, как я успел ее изучить, я начинаю сам дорисовывать остальное.

Большой Митч.

Как только Большой Митч вошел в Green Papaya и увидел любопытствующее круглое лицо Лек, черные глаза и струящиеся волосы, он был сражен наповал. Это отняло у Лек секунду, чтобы понять это. Когда ты работаешь в баре вроде этого три года, у тебя развивается кошачий взгляд, постоянно сканирующий свою территорию, хотя ты все время кажешься поглощенный мыслями и незанятой.

Она услышала, как он заказал напиток. Американец — хорошее начало. Жирный, лысеющий и в зрелом возрасте — уже не так хорошо, но это достаточно часто встречающийся тип. Пустяки, может у него chai di — «хорошее сердце», вот что имеет значение. И деньги, конечно. Она подождала пока он усядется, осмотрится вокруг, зажжет сигарету и сделает первый глоток своего виски со льдом. Ситуация окажется непростой, если стульчики вокруг жертвы будут заняты. Но не в этом случае. Справа сидела французская пара, а стульчик слева был свободен. Без колебаний она скользнула на пустое место, повернулась к нему лицом и широко улыбнулась. Это было началом.

Следующие одиннадцать месяцев он виделся с ней так часто, как его работа дома в Чикаго позволяла ему. За это время он сделал три визита в Таиланд, первые два раза проведя по месяцу с Лек, а в третий раз остался с ней на три месяца. Он сначала понятия не имел, что Лек была катоем — ее маскировка была совершенной, так как все остальные барные девочки работавшие в ту ночь были девочками. Постепенно он узнал ее секрет, но, после первоначального шока, он обнаружил, что это не имеет значения. Он запал на нее и уважал ее выбор в пользу женщины и продолжал относиться к ней соответственно.

Проститутки-катои, которые не прошли полную операцию по перемене пола, пользуются массой уловок, чтобы скрыть свой непонятный пол от клиентов во время «шорт-тайма». Когда они встречаются с кем-то на длительной основе, они сталкиваются со смешанной реакцией от мужчин, которые были изначально наивны насчет их половой принадлежности. Есть методы, по котором можно предсказать реакцию человека. Лек узнала из своего опыта, что в большинстве случаев даже если последует немедленная реакция тревоги и переоценки, после того как она объявит, что она катой, это не мешает отношениям продолжаться дальше. Существует множество примеров фарангов с гетеросексуальной ориентацией, которые оказывались в подобной ситуации, принимали ее и продолжали поддерживать долгосрочные отношения с катоями, хотя некоторые настаивали на полной смене пола, или давали деньги на операцию по перемене пола (SRS).

Большой Митч работал инженером-консультантом в строительном конгломерате расположенном в Чикаго и работа привела его в Таиланд. В 62 он уже был почти на пенсии и у него была жена и трое выросших сыновей дома, все уже со своими семьями. Он был щедрым мужчиной и в течение их отношений с Лек он платил ей положенную сумму в 2000 долларов каждый месяц вне зависимости от того, находился он с ней в Таиланде или нет. Для работника бара это была золотая жила. Владелец-швед бара Green Papaya платил девочкам работавшим у него 2400 бат (40 фунтов) в месяц и это считалось щедрым. Деньги, которые они получали от сексуальных услуг с клиентами, были неравномерными, доходы непредсказуемыми и зависели от сезона. А у Лек сейчас появился доступ к таким деньгам, о которых она и не мечтала… Она высылала треть суммы своей маме на север, треть отдавала своей сестре, с которой она теперь делила комнату в Бангкоке, и купила себе мобильный телефон и фотокамеру и купила подарки своим подругам. Дарение подарков — стародавняя традиция в Таиланде. Не придается большого значения материальной ценности подарка, ни даже умыслу, с которым он дарится, просто значение имеет сам акт дарения и уважения, которое он вызывает и каммическая выгода, которая засчитывается дарителю.

Лек хотела продолжить свое образование в школе. Ее две школьные подруги, Акон и Манат, обе учились в университетах. Их семьи и подруги могли позволить содержать их в это время, но у Лек — не могли. Она хотела учиться на инженера по электронике и у нее все еще остались остатки этих амбициозных планов. Возможно она потом попросит Митча, но не в данный момент. Сейчас с растущим нетерпением было еще что-то, что ей хотелось сделать, и это были грудные имплантанты. Она принимала оральные гормоны почти десять лет и они наделили ее тело выделяющимися, но все равно маленькими грудями. Ее доктор сказал, что срок приема от 10 до 14 лет считался достаточно длительным. У нее не было никакого желания проходить полную операцию по перемене пола, но она испытывала желание иметь более женственную фигуру, которую могли ей подарить большие груди. Если перед ней стоял выбор между дальнейшим образованием и новыми грудями, она выбирала груди.

Большой Митч показал, что у него chai di, как обычно. Он был строителем с добрым сердцем, с толстым животом и толстым кошельком. Они обедали в лучших ресторанах Бангкока. Они вместе ездили на острова Ко Самуи и K° Пи Пи. И они поехали в Чианг Май, родной город Лек, хотя они не посещали ее семью. Лек была разочарована, что за все их совместное время Митч не сделал никаких попыток заговорить по-тайски. И временами она молилась за заклинание, которое сделало бы его менее тучным. Однако, она была послушной подругой для него и играла свою роль честно со значительной грацией, а в некоторые моменты и с удовольствием.

Вечерами Митч любил пить пиво и курить после еды. Он обнаружил, что, как и большинство катоев, Лек была чрезмерно самовлюбленна и ей требовалось больше часа, чтобы прихорошиться и одеться. Поэтому, в каком бы отеле они не останавливались, он оставлял ее и спускался в бар, где ждал пока она присоединится к нему. Это соглашение, при котором у каждого было время для себя, подходило им одинаково хорошо. Это стало ежедневной рутиной. Лек могла позвонить своей семье или подругам, если пожелала, а Митч мог пить и общаться с другими фарангами, если они имелись в баре, ожидая Лек. Придирчиво осмотрев все детали, сидя перед зеркалом, Лек потом спускалась вниз и величаво входила в бар, зная, что взгляды каждого останавливаются на ней и любуются ею, а некоторые женщины смотрят на нее недоброжелательно. Потом, неизменно, она прогулочным шагом подходила к Митчу и приветствовала его со словами «Дорогой, я красивая, или нет?» От этого причудливого маленького ритуала он испытывал приятную дрожь и всегда сгорал от нетерпения, ожидая момента, когда она войдет.

Такой была их совместная жизнь в течение одиннадцати месяцев на протяжении их отношений.

Но в один день Митч засел в баре, ожидая Лек как обычно, но она не совершила своего обычного ритуала входа в бар. Это был его третий визит в Таиланд к Лек и они вместе уже ездили на чудесный остров, Ко Самуи. «Отель» состоял из россыпи хорошо-оборудованных бунгало на тихом пляже, в каждом была своя деревянная веранда и вид сквозь кокосовые пальмы и другие деревья на океан.

Большой Митч, сидя в баре на открытом воздухе, который стоял на холме недалеко от бунгало, где они остановились, закончил свое четвертое пиво и в беспокойстве посмотрел вниз. Все еще не было никаких признаков Лек. Он спустился вниз по деревянным ступенькам, которые вели в бар.

Стук в дверь остался без ответа. Он попытался открыть дверь. Дверь была не заперта и легко открылась. Признаков Лек не было. Он вошел внутрь, озабоченный. Помещение состояло из двух комнат с кондиционерами — большой спальни и ванной — но Лек не было ни там, ни там. Он предположил, что по какому-то странному стечению обстоятельств она пошла другой дорогой в бар и они разминулись. Он сел на кровать и задумался.

Потом он увидел через окно ее, сидящей на веранде, спокойно и гордо. Он встал, подошел к двери на веранду и открыл ее. Там было два кресла и столик. Они посмотрели на скопление декоративных пальм и сквозь них — на ночное море. Он опустился в пустое кресло.

— В чем дело, детка? — спросил он ее.

— Завтра мы возвращаемся в Бангкок, — Митч от удивления разинул рот.

— Деревья говорят, дорогой.

— ЧТО!

Лек не ответила. Митч посмотрел на деревья, пытаясь разгадать причину этого и хотя он не понимал и никогда бы не смог понять, у него появилось смутное подозрение, что она имела в виду. Огромные листья танцевали, качались, колыхались, трясли ветвями на ветру. Они насмехались над ним? Он подумал о Чикаго. Никогда еще он не чувствовал себя таким отдалившимся от дружеской компании своих приятелей дома. Какого черта он делает, сидя в этот месте и слушая девочку, которая вовсе и не девочка, которой что-то нашептали деревья?

Для Лек все было понятно. Шепот маленьких джунглей был работой старых анимистских традиций. Симметрия деревьев была убедительной и духи деревьев разговаривали. Они говорили ей о ее сестре и о маленькой комнате с маленьким балконом, в которой они жили и маленьком туалете в углу, в котором хрупкие стенки не доставали немного до потолка. Они говорили ей о пустоте этих отелей, больших денег и они звали ее домой обратно к ее подругам, на Патпонг и бар Papaya.

— Извини, я верну деньги..

Она могла заметить, что ее слова задели американца. Все кончено? Они поедут в Бангкок на следующий день? Он возьмет первый же самолет домой и они больше не увидятся?

— Нет, нет, это не нужно. Возьми себе деньги. Мне они не нужны. Послушай, все в порядке. Я понимаю. Мы оба поедем по домам и может быть я увижу тебя в другой… — это было неправдой и он знал это.

— Я действительно хочу дать тебе еще немного денег за все хорошее, что у нас было. Мы ведь хорошо провели время, да?

— Хорошее время, да. Не надо больше денег.

— По крайней мере позволь мне купить тебе что-нибудь завтра. Немного драгоценностей может быть.

— Спасибо. Не надо драгоценности. Не надо больше подарков.

Больше им нечего было сказать друг другу и они сидели в тишине долгое время пока деревья продолжали свой сложный танец. Митч подумал о прошедшем годе и ему стало интересно, что же все-таки означало совместно проведенное время и стоило ли это всего. Неужели все свелось к просто оплате проститутке ее услуг? На это было не похоже. Как может европеец проникнуть в мысли этих людей? Как невероятно сильно отличаются они от его собственной культуры и образа жизни. Краем своего глаза он видел, как Лек смахнула невидимую слезу. Его реакцией было облегчение — не может быть, чтобы это ничего не значило для нее после всего. Не может быть?

Внезапно Лек повернула к нему свое круглое лицо без макияжа, любопытствуя:

— Дорогой, я красивая или нет?

Я представляю эту сцену, когда сижу на скамейке в парке в Dusit, слушая подробную историю Лек о ее взаимоотношениях с Митчем. Она рассказывает ее серьезным тоном на английском и тайском языках. Я замечаю, что она рассказывает о нем не без чувства любви — у него было chai di: доброе сердце. Было также ясно, что только она по своей инициативе прервала их отношения, даже если это означало потерю невероятного источника дохода для нее все это время. В сумме она получила одиннадцать платежей по 2000 долларов, т. е. 22000 долларов. Она сказала мне, что этих денег уже нет и я ей верю. Не потому, что она была расточительной. Почти все они ушли на подарки. Я размышлял, порой немного цинично, что она должно быть набрала значительные очки по каммическому счету в этой жизни.

Лек рассказала мне, что Митч вернулся обратно в США, но не расстался с ней. Он продолжал высылать ей деньги еще два месяца, посылал романтические письма и электронные письма с мольбами и пытался постоянно дозвониться до нее по мобильному. Для Лек все было категорически кончено и она поменяла свой телефонный номер, когда он продолжал звонить. Но все же он не сдавался и когда несколько месяцев спустя она получила электронное письмо, сообщающее о его намерении вернуться в Таиланд, она так сильно обеспокоилась, что съехала со своей сестрой из комнаты с туалетом в углу, в котором стенки не доходили немного до потолка, в другой район города. Если он будет спрашивать о ней в баре, то девочки прикроют ее и скажут ему, что она покинула Бангкок.

Уже темнеет и появляются комары, к которым я знаю, Лек питает особое отвращение. Я благодарю ее за то, что она рассказала мне историю о Митче и предлагаю ей пойти поужинать, но не в дорогом рыбном ресторане на улице Sukhumvit. Еще достаточно времени перед тем как она вернется к своей работе позже этим вечером в баре the Green Papaya.