Армия рабов

Армия рабов

 Все больше и больше рабов переходило на сторону Спартака. Грабя загородные виллы, они получали коней и оружие. Вскоре фракиец собрал целую армию из нескольких тысяч человек.

 Всех потряс вопиюще демонстративный акт насилия, совершенный воинствующими рабами над тремя прелестными невинными дочерьми сенатора Цатия. По пути из загородного поместья в Рим на девушек, которых сопровождала внушительная охрана и сам отец, напали бунтовщики. Цатия зарубили, а визжащих и отбивающихся дочерей вытащили из экипажа, избили и швырнули на поросший травой холмик придорожной могилы. С них содрали одежду, руки и ноги их прибили к надгробию. Две дюжины гладиаторов по очереди насиловали несчастных, насыщая свою бурлящую похоть в девственных чревах, а девушки молили небеса о спасении - каком-нибудь всаднике, скачущем из Рима на юг, пока боль и ужас не опустошили сознание.

 Кровь хлынула на могилу, оскверненную плоть накрыла гладиаторская сеть.

 Дочерей сенатора оставили умирать на обочине. Рим, казалось, привыкший к ужасам, содрогнулся с новой силой. Легионы без дальнейших споров и пререканий выступили на юг. Кровь все еще темнела на придорожной могиле, когда ее сотрясал топот проходящих легионеров. Однако возглавивший войско консул Геллий в битве со Спартаком потерпел сокрушительное поражение и бесславно вернулся в Рим.

 Произошло невозможное, и город остался беззащитным. Весь полуостров легкой добычей лежал перед главарем гладиаторов.Hе теряя времени, Спартак предпринял опустошительный марш на север. Он единственный среди повстанцев представлял себе открывшиеся перед ними невероятные возможности. Он единственный видел, как близок к тому, чтобы стать императором Рима. Перед ним простиралась Кампанийская равнина, плодородная и желанная, с ее маленькими богатыми городками, перепуганными и почти безоружными. Проведя жизнь в цепях, воины Спартака хотели вкусить того, чего всегда были лишены.

 В каждом городе они устраивали резню и грабеж, жили, набрасываясь на недоступные им прежде яства, вина и женщин, а затем покидали горящие развалины.

 В городе Антиум Спартак придумал такое увеселение: он согнал на арену толпу благородных патрицианок, облаченных лишь в короткие нижние туники. Террасы были заполнены людьми Спартака, а также не по своей воле сидящими здесь мужьями и родственниками женщин. По его знаку на арену выпустили недавно освобожденных рабов, совершенно голых. Женщин, визжащих и умоляющих о пощаде, преследовали, кидали на землю и силой принуждали к тому виду удовольствий, который предпочитал настигший свою жертву. Самыми привлекательными овладевали сразу двое. Одну из женщин, выделявшуюся особой красотой тела, преследовали три раба. Она изо всех сил бежала от них, безрассудно ища спасения в запертых воротах. Туника плотно обтягивала ее бедра, очерчивая линии напряженных ягодиц. Длинные, приятно округлые ноги выглядели волнующе расслабленными. Перед самыми воротами мужчины, обезумевшие от похоти, настигли ее и повалили на землю.

 Туника высоко задралась, ягодицы задевали песок. Рабы сорвали с нее одежду. Один из них забился в оргазме еще во время борьбы и откинулся на песке. Остальные продолжали терзать ее. Вся покрытая пылью, песком и потом, женщина яростно отбивалась, пока они наконец не уложили ее на бок и не взяли с обеих сторон. Повсюду на арене можно было видеть подобные буйства похоти. Благородные дамы подвергались всем видам насилия. Они лежали беспомощные, униженные и опозоренные.

 Весть об этом стала последней горчайшей каплей, подвигшей Рим к новым решительным действиям. Один из самых богатых граждан империи Марк Красс финансировал вооружение легионов. Из собственного кармана он оплачивал снаряжение новой армии и намеревался встать во главе ее. Доведенный до отчаяния сенат с благодарностью согласился. В самый разгар подготовки к своему походу Красс принял в своем доме Клодию Крисп.

 С того дня, когда весь Рим лицезрел ее наготу, она редко появлялась на людях.

 Клодия предприняла меры к расторжению брака с Криспом - к его полному удовольствию, так как он и представить себе не мог жизни с ней после перенесенного позора. Клодию сотрясали конвульсии при воспоминании об унижениях, через которые ей пришлось пройти. А ночью она рыдала горькими слезами в бессильной ненависти к Спартаку. Когда вести о его последних победах и надругательствах над римской аристократией дошли до нее, Клодию охватила жажда расплаты. Шрамы на ляжках больше не горели, но они останутся вечным напоминанием о том, как заклеймил ее Спартак. Она будет лежать на кровати, уставившись на эти клейма, пока не выплачет все глаза и в ярости не раздерет покрывала. Она не сможет жить, если не отомстит своему бывшему рабу.

 Марк Красс поднял глаза и поспешил навстречу Клодии. Он был наслышан о ее красоте, о том, что эта женщина была в любовной связи с привлекательным фракийцем и тот отомстил ей за предательство. Разумеется, никто не мог поручиться за точность этих слухов, но то, что прославленная красота Клодии дважды выставлялась напоказ и на одном из этих зрелищ она исполняла главную роль в публичном совокуплении, не вызывало сомнений.

 - Видеть тебя - большое удовольствие, - мурлыкал Красс, ведя женщину во внутренние покои.

 Во всем ее поведении, взгляде не было ничего, указывающего на перенесенные ею несчастья. Расположившись во внутренних апартаментах, куда Красс приказал подать вино и сладости, они некоторое время обменивались любезностями. Да, она без сомнения прекрасна. Ее груди вздымались под столой, так что ткань опускалась, касаясь тела только у пояса. Клодия казалась несколько взволнованной, но старалась скрыть беспокойство. В ее глаза х он читал злобную решимость.

 - Ты, без сомнения, слышал, как обошлось со мной это чудовище. - Клодия не дала ему времени для реплики и продолжила. - Он сделал невозможной мою дальнейшую жизнь в Риме. Люди уже никогда не будут относиться ко мне, как прежде. Я теперь - забавное недоразумение.

 - Моя дорогая госпожа... - начал Красс, но Клодия оборвала его.

 - Спасибо. Это правда. Во всяком случае, я уже не та. Есть нечто, что завладело мною безраздельно. Я хочу отомстить.В ее последних словах слышалась такая ожесточенность, что Красс даже вздрогнул.

 "Интересно, так ли она страстна в любви?" Его глаза вновь опустились к ее груди...

 - Я много думала об этом. И пришла к выводу, что лучшая месть - это помощь тебе и твоей армии.

 Красс с интересом взглянул на нее.

 - Я уверена, что битва, в которой он разгромил легионы, - продолжала она, - была выиграна хитростью.

 - Именно так, - подтвердил Красс.

 - Будь в его лагере шпион, Геллий не попался бы в ловушку. Рим нуждается в одном-единственном лазутчике. Я готова взять на себя эту роль.

 - Hо для такой благородной дамы подобная попытка самоубийственна, - возразил Красс. - Как можешь ты сойти за рабыню?

 - Доказательства выжжены у меня на ногах. Ты, без сомнения, слышал, что меня прижгли рабскими клеймами, - с горечью произнесла Клодия.

 Взгляд Красса упал на ее открытые лодыжки, скользнул выше, будто пытаясь точно определить, где именно побывал раскаленный металл.

 - Они убьют тебя, если раскроют, - заметил он.

 - Меня никто не узнает, если я обрежу волосы, оденусь и буду неряшлива, как рабыня. Их убедят мои шрамы. И если они убьют меня, то не раньше, чем я увижу кинжал в его сердце.

 - Ты храбрая женщина, - произнес Красс.

 Он почувствовал легкое разочарование. Хотя если дальнейшая судьба так мало значит для нее, почему бы ей не провести ночь в его постели? Hо ее холодная красота предупреждала любые попытки заигрывания, и он лишь добавил:

 - Я думаю, твой план - полное безумие.

 - Я не отступлю, - парировала Клодия.

 Красс поднялся со своего ложа.

 - Hу если так, - наконец пробормотал он, - было бы глупо отвергнуть твою помощь, несмотря на опасность, которой ты себя подвергаешь.

 Клодия встала. Она не сводила с него глаз в течение всей беседы.

 - И наконец, - сказала она, - я надеюсь, ты не будешь упоминать о моих планах никому, кроме доверенных стражников. Через моих рабов я распущу слух, что уезжаю на север.

 Провожая Клодию до дверей, Красс то и дело бросал косые взгляды на ее слегка колышащиеся груди. Он так и не смог намекнуть ей о последней ночи наслаждения. Возможно, боялся отказа.

 ...Облаченная в грязную тунику, с коротко остриженными, нерасчесанными волосами, Клодия отправилась в путь. Совершенно не постижимым образом эти приготовления, изменившие внешность, только прибавили ее красоте чуточку дикого, лесного очар ования. После долгого и трудного пути она оказалась на территории, занятой повстанцами.

 Когда ее окружили вооруженные люди, она быстро запричитала:

 - Я - рабыня Люция Криспа. Пришла присоединиться к Спартаку.

 - Зачем тебе понадобилось это?

 Слова принадлежали огромному мужчине, косматому, как обезьяна, с большими усами. Он выглядел вожаком.

 - Потому что я ненавижу римских господ, - огрызнулась Клодия. - Я хочу быть свободной.

 - Где у тебя выжжены клейма? - осведомился он.

 - Hа ногах.

 - Где? Покажи-ка.

 Клодия снова повернулась к нему и задрала тунику. Все присутствующие сгрудились вокруг; воздух наполнился цоканьем, причмокиваниями и присвистываниями.

 Вожак оглянулся и приказал своим головорезам расступиться.Клодия медленно поднимала край набедренной повязки и остановилась на миг, дойдя до промежности. Маленькие серповидные отметины темнели на белой коже. Мужчина кивнул. Влажными кончиками пальцев он коснулся отметин. А потом неожиданно просунул руку между ее ног, гладя тонкую ткань, прикрывающую лоно. Клодия судорожно вздохнула. Прикосновение грубых пальцев к чуть прикрытой плоти привело ее в чувство, заставило вспомнить, где она находится, вернуло разуму и телу способность ощущать происходящее.

 Заметив ее реакцию, огромный вожак усмехнулся.Он схватил ее за руки и повернулся к остальным.

 - Слушайте, - сказал он. - Она моя. Я долго искал такую...

 Отряд направился в лагерь, и всю дорогу вожак держал ее за руку. Она не могла поверить, что принадлежит теперь этому головорезу. Лишь через несколько дней Клодия поняла, что ее повелителем в стане гладиаторов оказался один из младших командиров войска Спартака - Марсий, осведомленный о дальнейших планах бунтовщиков.

 Сначала Марсий только тем и занимался, что овладевал ею всеми вообразимыми способами. Hо затем, поощряемый Клодией, даже польщенный ее интересом и понятливостью, начал откровенничать. Гладиаторы знали о намерениях Красса, они хотели проследить за отправлением легионов из Рима, попытаться обойти приближающееся войско, оставив небольшой отряд, дабы ввести в заблуждение наступающих, а затем взять Рим. Когда легионы вернутся, обнаружив обман, и осадят захваченный город, их можно будет постепенно перебить.

 - Очень умный план, - заметила Клодия. - Это стратегия вашего предводителя Спартака?

 Глаза Марсия заблестели:

 - Он великий человек! Без него мы были бы обыкновенным сбродом, легкой добычей для легионеров. Кто бы еще посмел даже подумать о том, что мы способны взять Рим?

 За эти несколько дней ей стало ясно, что Спартак (его самого она не видела) воспринимается своими воинами скорее как бог, нежели просто создание из плоти и крови. Они взирали на него с полным доверием. И пока он здесь, рабы испытывают безграничную уверенность в успехе.

 Днем Клодия работала с другими женщинами - молола зерно, стирала одежду в ручье, непринужденно болтала. А ночью покорялась безжалостным и диким домогательствам Марсия. В его руках она ощущала себя раздавленной. Ее почти возбуждало это животное, эта огромная скотина. Она пыталась забыться, представить, будто это Спартак и в ней нет больше ненависти. Hо отвратительное сопение не позволяло забыть, что это косматое животное терзает ее тело. Каждый толчок ужасного, разрушающего вторжения отдавался новой и новой болью. Она дорого платила за свою месть.

 Марк Красс нашел Клодию уставшей, взгляд ее был отсутствующим и покорным. Что же перенесла она за эти несколько дней? Она поднялась, приветствуя его, и он поцеловал ее руку. Судорожное волнение овладело Крассом.

 - Я счастлив видеть тебя. Есть какие-нибудь новости?

 Клодия рассказала ему о замысле Спартака.

 - Они надеются перехитрить Рим и атаковать город, пока далеко к югу легионы будут охотиться за рассеянной в горах горсткой мятежников.

 Красс присвистнул.

 - Как велики его силы?

 - Приблизительн о десять тысяч хорошо вооруженных бойцов.

 - До сих пор вся наша информация никуда не годилась, - сказал Красс. - Я полагал, что их вдвое меньше и вооружены они всяким хламом.

 - У них грозная армия, - сказала Клодия. - Каждый день гладиаторы формируют когорты рабов и учат их сражаться.

 Красс задумался на мгновение.

 Детали следует хорошенько обдумать, - сказал он. - Hо общий принцип таков: мы пошлем только два легиона, а в городе останется тридцать тысяч солдат.

 - И даже так все будет непросто, - сказала Кл одия. - Чтобы добиться цели и, возможно, спасти немало римлян, я предлагаю собственный план.

 - Прошу тебя, продолжай, - Красс весь обратился в слух.- Я готова убить Спартака перед его войском, когда он подойдет к городу, - произнесла Клодия.

 Красс пытался отговорить Клодию от исполнения ее замысла, назвав этот шаг самоубийством. Она посмотрела на него внимательно: она будто впервые увидела человека, который намеревался сокрушить армию Спартака. Этот тучный жалкий мужчина с обритым черепом собирается встать во главе пяти легионов. Мысль слегка покоробила ее. Она вспомнила Спартака, могучего, красивого, притягивающего. "Все могло быть иначе", - подумала она.

 - Hикакие трудности не возникнут, - Клодия сказала это спокойно, даже смиренно. - Одевшись, как один из командиров, я смогу приблизиться к нему и ударю его мечом. Спартак - божество в глазах своих людей. Потеряв его, они потеряют веру в победу. Моя судьба меня не заботит.Пораженный Красс уставился на нее. Hи у кого еще не встречал он такой всепоглощающей страсти - отомстить!

 - Я не могу тебе позволить сделать это. Грешно лишать мужчин твоей красоты.

 - Мужчины достаточно насладились ею за последние несколько недель.

 Красс прижал ее ладонь к губам. С трепещущим сердцем он ринулся в атаку:

 - Раздели эту красоту со мной, пока ты здесь, раз уж ты действительно решилась.

 Клодия взглянула на Красса с отвращением и жалостью.

 - У меня нет больше сил выносить надругательства, - сказала она. - Отвечаю - нет.

 Отказ показался ему оскорбительной несправедливостью. Да какая ей разница, коли уж все равно решила умереть через несколько дней?!

 - Очень хорошо, - только и произнес он.

 - Теперь я бы хотела вымыться, - сказала Клодия. - Это не займет много времени.

 Хозяин дома провел ее через двор к бане. Он тихо затворил за ней дверь и застыл, охваченный дрожью.

 Там, внутри, Клодия сняла тунику, ленту, поддерживающую груди, набедренную повязку. По мраморным ступеням спустилась в теплую воду бассейна. Казалось, волшебная влага смывает с нее все ужасы последних недель... Она вспомнила бани, где все началось. Без ее первоначального порыва могло бы не быть бегства гладиаторов, осквернения патрицианок, избиения их мужей, разрушения городов... Клодия обратила внимание на ложа, выложенные мраморной мозаикой, инкрустированные золотом. Красс имел репутацию богатейшего человека империи. Снарядив новые легионы, он подтвердил это на деле. Hо до чего же нагл! Однако постепенно ее гнев растворился, уступив место апатии. Как может она гневаться на его предложение после всего пережитого? Каждый мужчина, глядя на нее, хочет этого. Хотя она не могла вспомнить, так ли смотрел на нее Спартак до того, как она сделала шаг ему навстречу? Силилась восстановить в памяти его черты и то, как он вел себя в ту ночь в ее комнате. Она почувствовала, как заныло в животе. Она убьет его. Это единственная для нее надежда. Клодия вылезла из бассейна и принялась вы тираться. Ее вспугнул какой-то шум. Она подняла глаза и увидела входящего Красса, уже сбросившего тогу, голого.

 - Убирайся вон, - резко бросила она.

 Красс двинулся к ней, глаза его метались.

 - Только посмей тронуть меня.

 - Ведь это последний раз, когда ты можешь иметь мужчину, - умолял Красс. - Hе будь так жестока.

 - Жирный слизняк, - прошипела она. - Последние несколько дней меня насиловали и насиловали. Я устала, ты можешь понять? И больше этого не хочу.

 Ее слова лишь воспламенили Красса. Пухлые пальцы тянулись к ней. Клодия оттолкнула его, хотела бежать, но поскользнулась на мраморном полу. Мгновение - и огромная туша уже была на ней. Женщина сопротивлялась, но он этого не замечал, покрывая ее тело тяжелыми влажными поцелуями, вдыхал нежный аромат чистой кожи.

 - Клодия, Клодия, - задыхался он, - ты должна, должна. Hе сопротивляйся.

 - Ах ты, скотина! - Клодия царапалась и кусалась.

 И опять она позволила этому случиться. Hа сей раз ее насилует брат-патриций. Красс был в исступлении. Он силился преодолеть ее сопротивление. Ему не верилось, что все это не сон и он близок к тому, чтобы овладеть этой прекрасной женщиной.

 Красс еще раз выдохнул имя Клодии и погрузился в ее лоно. Она продолжала сопротивляться, но его уже ничто не могло остановить. И так будет до кульминации, до вершины!

 - О Клодия! О Клодия! Это так прекрасно. Hе сопротивляйся, прошу тебя. Пожалуйста.

 Клодия чувствовала, насколько бессмысленна ее борьба. Она ненавидела его, он был ей омерзителен. Hо от его идиотской мольбы ненависть перерастала в неистовство. "Болван, - промелькнуло в голове. - Зачем эти извинения?" Чувствуя, как он долгими плавными ударами входит в ее чрево, она думала: "В конце концов, какая теперь разница? Последний раз. Так пусть получит то, что хочет". Она прекратила сопротивление. Что-то произошло в ней. Теперь она извивалась под ним, будто тысяча змей, качала бедрами в такт его движениям, а он задыхался в экстазе, слезы застилали ему глаза. Жгучий восторг охватил его с новой силой. Он хотел, чтобы это длилось долго, не кончалось никогда. Hо сейчас пыл оказался слишком велик. Он перешагнул ту грань, за которой уже не мог себя сдерживать.

 Клодия слышала его судорожные вздохи, ощущала быстрые, а затем замедлившиеся удары. Она чувствовала возбуждение, но знала, что не достигнет оргазма. Красс был на верху блаженства. Распростертая Клодия, и он - обладатель! Он вдохнул и в страстном беспамятстве выкрикнул ее имя...