Глава 10 История Даенг

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 10

История Даенг

.

Даенг было 25, когда я впервые встретил ее в маленьком театре кабаре в Чианг Мае. На время написания этой книги ей было 27 и я знал ее 2,5 года. Ребенком у нее было имя мальчика Акон. Даенг настаивает, что ее первая личность, Акон, знал, что он хочет быть катоем начиная с 4 лет. Ее старые школьные подруги Лек и Мали (ранее известные как Лек и Манат) подтвердили мне, что так и было. Для них осознание пришло позднее, когда им исполнилось 10 лет.

Саовани, наставница Акон в средней школе, согласилась стать ее старшей «сестрой» когда ему исполнилось 13 и они до сих пор продолжают оставаться хорошими подругами. Юношеской причудой Акон был выбор имени «Шэмпейн», но Саовани была против этой идеи и годом позже, в 14 лет, Акон стала «Даенг». Оно может быть именем мальчика или девочки и означает «красный».

За годы учебы в школе Нити Даенг становилась все более и более уверенной в своем выборе стать катоем. Саовани оказалась прекрасной «сестрой». Ей невероятно нравилось учить Даенг женским штучкам — платья, туфли, прическа, макияж, движения и манеры. Она объясняла работу различных оральных гормонов, основанных на эстрогенах, которые предлагались на продажу. Они были доступны для всех, даже школьников, отпускались без рецепта и Саовани рекомендовала, чтобы Даенг начала принимать пилюли, начиная с 14 лет. Чем раньше ребенок начинал принимать, тем более долгосрочный эффект оказывали гормоны на строение костей, мышечную массу, текстуру кожи и развитие грудей. Пилюли Даенг содержали смесь эстрогенов, прогестеронов и анти-андрогенов. Содержание эстрогена было в 3–4 раза выше, чем обычно генерировалось у женщин. Как сказал доктор это было безопасно, поскольку целевыми органами, которые испытывали побочные эффекты от перепроизводства эстрогенов были обычно женские органы.

Даенг быстро училась и, к концу обучения, ее внешний вид и поведение были не как у девочки, а скорее уверенной молодой женщины. Физический эффект гормонов подстегнул ее развитие и в 17 лет у нее развились маленькие, но отличительные груди, к которым она одевала набивной бюстгальтер.

Персонал школы не выказал никаких затруднений в принятии ее трансформации. Они уже были знакомы с этим и были впечатлены ее красотой и железной целенаправленной волей. Внутри школьных стен, и до определенной степени за их пределами, это не считалось табу и открыто обсуждалось, особенно среди женского персонала, который легко комментировал с энтузиазмом новое платье или прическу. «Suei mak» означающее «очень красивая», слышала за собой Даенг, появляясь в новом платье или с новой прической, возгласы восхищения от женщин-учителей (открыто выражаемое восхищение среди тайских женщин красотой катоев и детальных комментариев насчет прически, макияжа и фигуры было тем, что я наблюдал много раз во время своих визитов в Таиланд). Не было также проблем с ее родителями. Ее отец, если вначале скрывал разочарование — Даенг была единственным сыном, а это считалось престижным в тайской семье — то старался не показывать его. Они были чувствительными людьми принадлежавшими сравнительно новому в Таиланде среднему классу. Ее мать аккуратно и приватно обсудила ситуацию, когда Даенг было шесть лет. Все друзья Даенг в этом возрасте были девочками и предпочтение надевать юбки чем регулярные школьные шорты делали невероятно очевидным вывод из этого. Она не говорила ничего и в тех нескольких случаях, когда обнаруживала свою косметичку не там, где оставляла обычно.

В 19 Даенг закончила школу, чтобы пойти учиться Философии и Сравнительным Религиям в Университете Чианг Мая. Это расходилось с ее первоначальным планом учиться Танцу и Театру. В свой последний год обучения в школе она стала более образованной и переменила свое решение. Ее отец был против этого, указывая, что ей в любом случае все равно будет суждено вступить в танцевальную группу, плюс к тому же она готовилась к карьере в танцах, так что почему бы не продолжить начатое, тем более если у нее были шансы? В течение недели она наслаждалась более свободным режимом в университете, нашла новых подруг и почувствовала себя популярной и счастливой.

На каникулах после своего первого года в Университете Чианг Мая, Даенг сделала себе груди. По настоянию своего отца, и со значительными тратами, операция была проведена в Сингапуре в частной клинике, которая специализировалась на косметической хирургии и так называемым операциям по перемене пола. Операция достаточно предсказуемая, при ней вводятся силиконовые и коллагеновые имплатанты. Но она может иметь серьезные, даже потенциально смертельные, осложнения через 7 или 8 лет, если была выполнена небрежно, когда силикон начинает просачиваться в кровеносную систему и легкие.

Роузпейпер.

Даенг встретила второй год обучения в Университете Чианг Мая с хорошим настроением, невероятно гордясь своей новой фигурой. Она решила пройти операцию по полной перемене пола, как только позволят средства.

Это было действительно знаменательное время для танцевальной группы катоев в университете называемой Роузпейпер. Даенг вступила в группу как помощница в первый год. На второй год она могла выступать с ними, и к своему третьему и последнему году она стала помощницей и дублером для главного хореографа, которым была студентка закончившая учебу по танцу и пластике.

Группа была популярна среди других студентов и многие годы ставила представления для них на кампусе университета. Они продолжали заниматься этим, но, в дополнение, менеджер группы договорился арендовать большую комнату над баром за западными воротами университетского кампуса на улице Suthep. Так они превратились в маленький театр со столиками и стульями и баром, и открылись для публики под названием «Очарование». Каждый вечер исполнялось два шоу и постепенно известия об этом стали привлекать к ним аудиторию определенного вида, начиная от двух человек до возможно 40–50 туристов из Японии и Кореи, которые заранее бронировали себе места. Платы за вход не было, но напитки шли с накруткой за 200 бат, или 3 фунта за раз.

Какое-то время во время студенческой жизни Даенг, место не особенно процветало как коммерческое предприятие, но до своего окончания бар позволил ей улучшить свой талант и творческие способности. Выступая каждый день в баре, студенты справедливо считали себя профессионалами и готовились соответственно, выплескивая всю энергию на репетициях, чтобы участвовать в более отшлифованных профессиональных шоу. Этим они и занимались и получили множество лестных отзывов в прессе и заработали определенную репутацию в городке и среди некоторых из местных туроператоров.

Инициатива в конечном итоге погасла, возможно потому, что маленькое место находилось в отдаленном районе в 4х километрах от центра города. Даенг была счастлива, что была частью группы, когда их выступления пользовались наибольшим спросом, а их артистичные таланты находились на пике. Даенг впитывала все это, тратя каждую минуту своего свободного времени на работу в группе, а в свой четвертый и последний год, преподавая другим разные азы по искусству и помогая изобретать новые номера и программы. Но, так как, аудитория была слишком маленькой, чтобы покрывать накладные затраты, через несколько лет заведение было вынуждено закрыться.

Внешний мир.

Даенг закончила учебу в Университете Чианг Мая со средними оценками. В отличие от своей подруги Лек, у нее было ясное видение своей первого карьерного шага. Она поехала на прослушивание в самое сверкающее и высокотехничное кабаре в Таиланде — Алказар в прибрежный курорт Паттайю. Первоначально будучи мелкой рыбацкой деревушкой в 150 километрах к югу от столицы, неудержимый рост, начавшийся в 1960-х, привел к тому, что место изменилось до неузнаваемости и превратилось в Мекку для туристов, со своей сумасшедшей ночной жизнью. Точно в центре ее находится сейчас Алказар — очень успешный коммерческий театр на 1500 посадочных мест. Штат из примерно 60 танцоров, катоев и мальчиков, выступает ежедневно перед большой аудиторией японцев, китайцев и европейцев, прибывающих под присмотром гидов. Посещение одного из этих шоу включено в расписание их экскурсий, точно так же как визит в храм или на плавучий рынок. Шоу постоянно меняется и обновляется, поэтому будущее этих прибыльных заведений фактически гарантировано: сильный контраст со слабой программой Роузпейпер, у которой был скудный бюджет.

Даенг установила себе высокую планку и потому чувство разочарования, которое она испытала, когда провалила прослушивание, было новым для нее. Там имелись две вакансии для танцовщиц. Все ее подруги, также как и другие кандидатки, были уверены, что она подойдет на одну из них. Она представила менеджерам, как ей казалось, свое лучшее выступление для аудитории и ей не дали никаких объяснений в причине отказа. Танцовщицы в штате утешили ее, сказав, что такие вещи нередки в шоу-бизнесе и могут являться капризом со стороны менеджера/владельца. Ее более близкие подруги подсказали, что многие из танцовщиц в Алказаре уже прошли полную операцию по перемене пола плюс целый спектр разных косметических вмешательств, таких как наполнение бедер и улучшение лица.

Не остановившись, Даенг записалась на прослушивание в менее престижный, но одинаково успешный театр, Саймон кабаре на прекрасном острове Пхукете. В этот раз она была принята и в 22 года началась новая глава в ее жизни.

Первое, что она обнаружила, это то, что трудовая жизнь в одном из таких заведений была намного тяжелее, чем она представляла. Ее детские школьные и университетские годы были близки к идеальным — умный и талантливый ребенок с понимающими родителями и не испытывающий нищеты и нужды. Это было редким сочетанием там, откуда она приехала. Она оглядывалась на то время, что провела в Роузпейпер и Очаровании как на золотые времена. Сейчас она столкнулась с жестоким, совсем непредсказуемым, миром. От танцовщиц требовали выступать в двух-трех шоу в день семь дней в неделю. Когда она начала свою новую работу, никто не говорил ей про выходные дни. В добавок, большая часть дня уходила на разучивание новых номеров, чтобы придерживаться политики театра о том, что шоу должно постоянно меняться и улучшаться. После репетиций наступало время первого шоу. Оплата едва ли была щедрой, начиная с 6 000 бат в месяц (около 100 фунтов) для начинающих до 10 000 бат для главных танцовщиц.

Если это и звучало как кабала, позвольте заметить, что большинство танцовщиц, почти все из которых прибыли из бедных семей, считали себя намного более удачливыми, чем их коллеги, которые шли на работу на фабрики или пополняли ряды официанток и барных девочек в Бангкоке. Они, возможно, не выигрывали в деньгах, зато довольствовались определенным статусом внутри тайского общества, как профессиональные артисты. Несмотря на длинные часы, отсутствие свободного времени и недостаточную оплату, их занятость была разумно гарантированной, пока они продолжали соответствовать хорошим стандартам выступления.

Никто из исполнительниц, работавших в кабаре, не мог позволить себе собственную квартиру. Даенг получила предложение жить с двумя подругами в квартире с одной спальней, ванной и балконом. И она приняла его.

Помимо физических требований танцевать три раза каждый день, были и другие сюрпризы. Ежемесячного жалованья едва хватало, чтобы прожить и считалось, чтобы удовлетворить свои нужды, артист восполнит остальное, позируя перед фотоаппаратами и видеокамерами туристов после каждого шоу. Поэтому после шоу танцовщицы в платьях выстраивались в ряд и начинали состязаться за «чаевые» за позирование перед фотографами. Стандартной ценой было 20 бат (30 пенсов), но хитрость была в том, чтобы наметить богатого туриста и попытаться срубить большую сумму.

Другими, более прибыльными, способами для танцовщицы увеличить свой доход выше уровня простого существования было договориться с клиентом после последнего шоу. Даенг слышала про эту практику, но оказалась не готовой к размаху этой практики и видимой повседневной деловитостью, с которой к ней относились. Одна из ее соседок, Сай, регулярно возвращалась домой в 3 или 4 утра или вовсе не возвращалась. Никто не делал из этого секрета для новенькой, и Сай была рада поделиться деталями дела и ожидаемой оплате. Последнее зависело от твоей способности торговаться и могло быть от 500 до 2000 бат (60 бат за 1 фунт). Таким образом, можно было удвоить и утроить месячный оклад в 6 000 бат. Многие, но не все девочки, поступали таким образом. Не удивительно, что те, кто был наиболее доступными, происходили из беднейших семей.

Отношение Даенг к этой практике сперва было презрительным, но вскоре она осознала несправедливость такой установки. Она получала регулярные посылки от своего отца (которые она хранила у себя). Для большинства остальных деньги текли в обратном направлении: любые излишки денег посылались обратно семьям. Бедные семьи севера и северо-востока были более чем счастливы получать эту регулярную поддержку и не задавали слишком много вопросов, откуда берутся эти деньги. Доноры получали двойное удовлетворение не только потому, что могли помочь своим семьям, но также зарабатывая духовные или каммические очки в буддийской системе ценностей.

Даенг прижилась в своей новой жизни с трудом. Она была, безусловно, красавицей труппы, если это можно было измерить размерами чаевых, которые она получала за позирование перед фотокамерами. Это, в своем роде, сделало ее положение даже более неловким. Тот факт, что она не выказывала особой тяги к деньгам, вызвал определенное отторжение со стороны некоторых своих коллег, хотя не среди ее соседок, с которыми она быстро крепко сдружилась. Гордость и ее растущее чувство вины из-за того, что у нее было обеспеченное положение в обществе, вскоре привели к тому, что она написала письмо отцу, наврав о размере ее оклада, сказав, что она получила повышение и что она больше не нуждается в поддержке семьи. Она сказала, что она сейчас получает достаточно, чтобы чувствовать себя самодостаточной. Сделанный шаг успокоил на какое-то время ее сознание, но ей пришлось впоследствии подумать, что в следующий раз нужно быть умнее, потому что в последующие недели она обнаружила себя сражающейся за каждый бат, чтобы оплатить счета и обходиться без некоторых важных покупок, таких как новая одежда, к которым она успела привыкнуть.

Пять месяцев на своей новой работе и она все еще чувствовала себя отличающейся от других, даже без поддержки своего отца. Она хорошо выступала в театре, но пока ей не предлагали более серьезных ролей и повышения в зарплате, на которое она надеялась и чувствовала, что заслужила. По своей натуре она не была расточительным человеком, но она не привыкла к относительной нищете, которую ей предстояло пережить.

Эрик.

До своей встречи с Эриком, Даенг не заводила никаких отношений. Эрик был из Швейцарии и ему было 32 года. Он был ее первым парнем. Он был в отпуске на Пхукете и посетил ее кабаре три раза за одну неделю. На третий раз он спросил, не пойдет ли Даенг с ним поужинать и Даенг решила, что его нужно принять. Другие ведь принимали такие предложения, так почему она не может? Это было началом. Он был в очках, вежливым, немного застенчивым, и казался Даенг образцом европейского рыцаря. Потом он начал встречаться с ней на постоянной основе, водя ее в рестораны, джаз-клубы и дискотеки. Тайцы, которых видят в обществе фарангов, обычно рассматриваются с презрением со стороны тайцев, занимающихся интеллигентными профессиями. Даенг, происходившая из респектабельного среднего класса, являла собой подтверждение того, что это не редкость, когда тайка женится на европейце и живет с ним вместе и они могут быть уважаемыми членами общества. Это конечно было извращенной до крайности идеей. Тайские законы не позволяют катоям менять свой пол от того, который давался им при рождении. Их паспорта и id-карточки должны носить заголовок «Мистер» и они остаются с ним на всю жизнь — факт, который они горько критикуют в обществе. Они не могут выйти замуж за мужчину в Таиланде. Существует несколько случаев, когда люди смогли получить визы и эмигрировать в европейскую страну, где они могли по современным законам изменить свой легальный пол на женский и выйти замуж. Были даже разговоры о некоторых удачных и счастливых союзах.

Месяц спустя после их первого свидания показали, что их отношения были больше чем обычными. Эрик обновил свою визу и продлил свой отпуск в Таиланде. Он был холост и его работой было редактирование сценариев для телевизионных документальных фильмов. Современные технологии коммуникации означали, что он мог работать в Таиланде, примерно так же эффективно, как в Швейцарии и его продюсер разрешил ему продлить свое проживание на следующий месяц.

Когда их отношения продолжились и углубились, Эрик рискнул предложить Даенг, что может она решит вернуться с ним в Швейцарию, возможно сначала на «пробный» период. Он поможет ей получить визу в швейцарском посольстве в Бангкоке и конечно оплатит ей перелет.

Для Даенг перспектива покинуть свою родину, свою семью и подруг на данном этапе ее жизни была неудачным предложением. Как и в случае с большинством катоев, она росла в буддийских традициях и регулярно молилась в храме. Редко она проходила мимо маленьких алтарей, чтобы не остановиться и не показать свою преданность жестом «вей» или длинной молитвой. Она ничего не имела против других религий, но не могла представить, как это выглядит жить в христианской стране или стране без Будды.

Так что Эрик остался в Таиланде на следующие шесть месяцев, пользуясь сомнительной визой, купленной в компании в Бангкоке, которой управлял швед, рекламировавший продажу виз, продлений виз, разрешений на работу и брачных сертификатов для иностранцев. Он снимал просторную квартиру у моря и Даенг поселилась у него. На какое-то время ее денежные заботы отступили.

SRS (операция по перемене пола).

Даенг продолжала работать в той же труппе танцовщиц. Многие из них уже прошли операцию по перемене пола, которая состояла в удалении и превращении мужских половых органов в подобие женских. Намного ранее в своей жизни она узнала, что это то, что она в итоге хотела. Теперь это начало полностью занимать ее. Она чувствовала, что сможет убедить Эрика и они много разговаривали об этом. Эрик поможет ей с оплатой, а Даенг сделает запросы насчет репутаций клиник и докторов, которые специализировались на этой операции. Она не хотела просить своих родителей о деньгах, но всякий раз, когда звонила домой, она не могла сдержаться, чтобы не рассказать об этом своей маме. Вскоре всем стало ясно, чтобы предотвратить депрессию и возможный душевный срыв, нужно выработать подобие какого-то плана.

Несколько дней отпуска была получены после переговоров с боссом и их пара отправилась в Чианг Май с двойной целью — представить Эрика семье Даенг и обсудить вопрос, связанный с ее душевной потребностью, ставший ключевым — о прохождении полной операции по перемене пола.

Все согласились, что невзирая на расходы, нужно выбрать самую лучшую клинику в Бангкоке и что семья и Эрик совместно оплатят счета. Даенг потребуется несколько недель отпуска на работе и за это тоже нужно было заплатить. Несомненно, Эрик был приятно удивлен, если не сказать успокоен, что родители Даенг приняли их тепло и радушно.

Через год для Даенг все уже закончилось. Она восстановилась после операции по перемене пола и послеоперационных процедур. Она снова была в форме и хорошо себя чувствовала, и сейчас была полным катоем и очень гордилась этим. Она сказала, что операция была болезненной, а восстановление длительным, но психологическое облегчение, которое она чувствовала, было неизмеримым. Долгое ожидание трансформации наконец завершилось. Она выглядела как женщина, вела себя как женщина и чувствовала себя как женщина. Она снова вступила в танцевальную труппу, чувствуя что, как многие другие, сейчас она прошла через финальный, окончательный тест. Наконец-то она действительно чувствовала, что достигла своей настоящей судьбы.

Эрик вернулся в Швейцарию. Они писали и посылали друг другу электронные письма какое-то время, но эта переписка постепенно угасла, когда каждый вернулся к своей несопоставимой культуре, жизни и рутине. Таким разным был мир, в который вернулся Эрик из того, который он знал на острове Пхукет что образы его семи месяцев проведенных там были слишком фантастичными, чтобы удерживаться в памяти, поэтому вскоре они потускнели и исчезли.

Даенг переехала в свою старую квартиру с теми же двумя соседками. Они закатили в ее честь вечеринку и сказали, что ее новый статус как полный катой призван помочь ее карьере.

Мисс Тиффани.

В марте два больших театра кабаре в Паттайе, Алказар и Тиффани, проводят конкурсы красоты. Сотни катоев состязаются за титул «Мисс Алказар» или «Мисс Тиффани». Огромная истерия прессы сопровождает эти события и два заведения получают невероятные прибыли. Эти соревнования начали привлекать столько же внимания и освещения в прессе как соревнование за титул «Мисс Таиланд». Действительно, Мисс Алказар предыдущего года в прессе превозносилась как оставившая далеко позади Мисс Таиланд того же года. Победители этих соревнований довольствуются популярностью в национальной прессе, по телевизору и на обложках журналов, так как в самих заведениях они получают удивительно небольшие деньги, так же как и от промоутеров подобных событий.

Подруги Даенг ухватились за идею, что она должна пойти выступить на одном из этих соревнований. Потребовалось немного времени, чтобы убедить ее, но она настояла на том, что до того как она пройдется по помосту, она должна сделать небольшие изменения в форме своего лица. Это обычная практика не только среди катоев, но также среди профессиональных женских моделей всех национальностей. Самый простой и наименее радикальный способ — инъекции небольших количеств силикона в обозначенные области квалифицированным специалистом. Это не требует ни общей анестезии, ни стационара в больнице. Была выбрана хорошая косметическая клиника и после двух визитов ее подруги одобрили результат. Зоны, которые оперировали, нужно было массировать несколько часов после операции кусочком льда, завернутым в ткань.

Даенг рассказала мне, что ей стало неприятно, когда она почувствовала волну зависти исходящую от некоторых претенденток. Все знали, что она пройдет с первого раунда до последнего. Но никто не был готов к тому, когда Даенг вышла в финал и завоевала титул «Мисс Тиффани». За конкурсом последовал обычный водопад известности, вместе с билетами и эскортом в самые известные фотостудии Бангкока, интервью прессе и показами по телевизору. Какая-то доля славы и деньги, переходящие из рук в руки. Но ее наивное игнорирование мира масс-медиа и недостаток руководства из-за отсутствия менеджера или профессионального промоутера означало, что лишь небольшая доля денег осела на руках самой суперзвезды.

К удивлению, ей не предложили работу в Тиффани. Но она в любом случае ненавидела город Паттайю и была рада вернуться к своим подругам и более скромному, более простому кабаре Саймон на Пхукете. Но ненадолго.

Иголки и Стекла.

Прошло два года с момента завоевания ею титула «Мисс Тиффани», когда я встретил Даенг в маленьком театре в Чианг Мае и подошел познакомиться с ней и послушать ее историю. У меня было много времени, чтобы послушать ее, так как мне повезло, что меня пригласили пожить в доме ее семьи.

Последующие годы не были счастливыми. Она рассказала мне, как на Пхукете, когда она все еще работала в Саймон кабаре, она впервые познала темную сторону человеческой натуры. К концу одного шоу у нее была быстрая смена костюмов за кулисами между двумя последовательными танцевальными номерами: первый она танцевала босиком, а второй — на высоких каблуках. Прошло несколько недель, как она выиграла титул «Мисс Тиффани». На сцене во втором номере она почувствовала острую боль в ступне, достаточную, чтобы заставить ее испортить весь номер. За сценой она обнаружила кровь на ступне. Кто-то воткнул иголки в обе ее туфли. В подобном поступке не было других мотивов, кроме ревности. У ее соседок были догадки, но вину нельзя было доказать. Несколькими неделями позже это произошло снова, только в этот раз там были кусочки битого стекла. Менеджмент вел себя пассивно и беспомощно. Они привыкли к подобного рода стервозности среди персонала, «ударам в спину» как они изящно описывали это на своем тайском английском. В третий раз это был суперклей в ее туши для ресниц и бровей.

Если бы Даенг смогла найти, кто отвечал за все эти жестокие проделки, она могла бы разобраться с проблемой просто встретившись лицом к лицу с виновником, или виновниками. Но кто бы это ни был, он держался в тени. Мучительные подозрения и умственные размышления наполняли ее постоянной тревогой, переросшей в депрессию и окончательно в состояние близкое к нервному расстройству.

Разочаровавшись во всей сцене шоу-бизнеса, она вернулась в свой родной дом в Чианг Май. Здесь был маленький кабаре с менее формальной, менее авторитарной, системой управления. Персонал состоял только из 16 танцовщиц и хотя клевета за спиной тоже присутствовала в нем, здесь не было злобных инцидентов, как в Саймоне. Танцовщицы были тесным и дружеским сообществом и в коллективе царила атмосфера оптимизма и хорошего отношения между коллегами. Оплата была нерегулярной. Они полагались в основном на чаевые, которые получали за позирование перед фотографами после шоу. Некоторые из персонала подрабатывали частично проститутками. По сравнении с большими коммерческими заведениями это были небольшие деньги, но для Даенг это все равно был дом. У нее была любящая и поддерживающая семья, уютная комната с балконом в просторном доме с приятным окружением, отличная еда (ее мама проводила в выходные курсы по кухне северного Таиланда для людей из Бангкока), и старые подруги. Лек сейчас работала в Бангкоке, но Мали, другая из трио ее старых школьных подруг, жила в Чианг Мае, имея стабильную работу. Мали была постоянной подругой в то время жизни Даенг, когда разочарование рисковало перейти в отчаяние.

Ее отец часто отсутствовал, давая лекции в Бангкоке. Поэтому окружение в их доме в основном состояло из ее матери, ее бабушки, молчаливой служанки в соломенной шляпе или mae ban, двух других катоев, Фон и Нок, с которыми Даенг делила комнату и, в течение нескольких недель, меня.

За время этих недель, когда я завоевал ее доверие и мы стали друзьями, Даенг поведала мне эту историю ее детства и ранней взрослой жизни. Мое приглашение в ее семью и приглашение остаться в семейном доме описаны во Введении в этой книге.

Большинство подруг Даенг были катоями и пока я был гостем семьи, фактически все мое свободное время я проводил в их компании. С целью своего исследования это было неожиданной и невероятной возможностью, если не принимать во внимание, что мне пришлось пожертвовать частью личной свободы. Будучи принятым как друг семьи, я получил привилегию, когда меня не называли и не относились как к фарангу. Настолько что любые попытки с моей стороны пообщаться с другими европейцами были, по причинам которые я так и не понял, тактично запрещены или не поощрялись.

Duracell Phi (ДухбатареекDuracell)

Дом был просторным и первый этаж состоял из кухни, гостиной, учебного кабинета и отдельного просторного кабинета, частью снаружи, частью внутри дома, где мама Даенг готовила еду и давала уроки по кухне северного Таиланда. В добавок здесь была маленькая комната. В ней было полно книг и семейных фотографий, но главной достопримечательностью был большой буддийский алтарь, украшенный подарками и подношениями различного рода. Какое-то время эта комната озадачивала меня, потому что я никогда не замечал, чтобы ею пользовались. Это продолжалось до тех пор, пока однажды я не оказался в одиночестве дома с бабушкой Даенг. Разговор с ней был невероятно трудным, хотя к тому времени мое понимание и разговор на тайском были сносными, но она говорила на сильном северном диалекте, который делал большую часть того, что она говорила, непонятной мне. Но она была невероятно дружелюбной и настаивала, что будет убирать мою комнату каждый день и заботиться о стирке белья. В другое время она обычно помогала маме Даенг по дому и с готовкой еды для семьи. Когда она не занималась домашними делами, она смотрела телевизор или слушала древний транзисторный приемник, который очевидно она дорого ценила.

В один раз я увидел ее неловко возящейся и суетящейся около радио и она жестами показала мне подойти и посмотреть на него. Радио не работало. Я предположил, и правильно, что ему нужны новые батарейки. У меня случайно завалялись запасные батарейки, которые я пошел забрать в своей комнате. Вернувшись с ними, я знаками показал, чтобы она передала мне радио, чтобы я мог вставить туда новые батарейки. С некоторым испугом она отказалась дать мне радио и через какое-то время я пришел к выводу, что она просто хочет, чтобы я передал ей батарейки и это все. Так я и поступил, но она продолжала сидеть там без движения, держа радио в одной руке и батарейки в другой. Я уже собрался уходить, но мое любопытство заставило меня пошпионить за ней через отверстие наверху. Она покинула гостиную и пошла в комнату с алтарем. Я услышал шептание заклинаний и предположил, что она предлагает новые батарейки алтарю, чтобы они получили благословение и были очищены от любых злых phi, или духов. Я подождал еще немного и затем спустился вниз, чтобы увидеть ее сияющей и очень довольной, чтобы я вставил батарейки, что я и сделал и радио прекрасно заработало. Алтарь, со своими сложными фигурками богов, слонов, цветов, гор и раковин был прекрасным памятником, олицетворяющим удачное слияние старых анимистских традиций и поздних буддийских учений. Он стоял здесь с двойной целью ублажения потенциально опасных духов и молитв и выказывания уважение для Священного.

Тщеславие (Самовлюбленность).

Я вскоре обнаружил, что репутация катоев как phut mak, много болтающих, имела свои основания. Члены группы танцовщиц были невероятными сплетницами. Казалось, что единственное время, когда они прекращали болтать, был период, когда они готовились к представлению к первому шоу. На полтора часа комната Даенг превращалась в свалку костюмов, палитр макияжа, накладных ресниц и те немногие слова, которые произносились, были связаны с косметикой, костюмами и туфлями. Я наслаждался этим небольшим отрывком тишины за пределами раздевалки с бутылочкой пива, занося в дневник свои заметки за день.

К этому времени Даенг уже сидела на лекарствах от депрессии большую часть года. Она рассказала мне, что она чувствовала себя счастливее, выступая в более интимной атмосфере небольшого заведения в своем доме, хотя, по-видимому, даже здесь это не обходилось без своим травм. Одним вечером, без всякого предупреждения, менеджер объявил ей, что в эту ночь она должна выступить в одном номере раздетой по пояс. Она неохотно выполнила это требование, и потом ее нигде не могли найти, пока кто-то не нашел ее плачущей в туалете. Двое ее подруг сказали, что они бы на месте Даенг не возражали танцевать раздетыми по пояс и таким образом ситуация разрешилась.

Подготовка с переодеванием и накрашиванием было постоянной в труппе. Другим хорошо известным стереотипом исполнителей — катоев являлось то, что они были невероятно самовлюбленными. Даенг постоянно осведомлялась у своих подруг, своей матери и меня, нравится ли нам то или это платье, то или иное изменение в прическе, тот или иной нюанс в макияже и нужно ли ей сделать то или другое дополнительное косметическое улучшение.

Коллаген — «Может мне еще добавить?»

Редко какой день проходил без какого-либо рода сюрпризов или откровений в доме и этот определенный случай не стал исключением. Одним вечером за столом Даенг объявила, что она решила назначить встречу на следующий день в больнице, чтобы увеличить свои бедра. Это означало инъекцию коллагена, но она заверила всех, что это простая и безболезненная процедура. Стоимость составляла 24 000 бат (400 фунтов). Она спросила свою маму и меня, хорошая ли это идея и является ли разумной цена за операцию. Я сказал, что я думаю, она совершенно не нужна и будет пустой тратой денег. Ее мама согласилась со мной, но мы не могли сравняться с упрямым характером Даенг и поддержкой ее подруг-катоев Фон и Нок. Их мнением было, что эта процедура не несет риска и что она повысит шансы Даенг получить работу модели или артистки. Более того, они предположили, что это дешевая цена! Во время наших последних обсуждений ее мама сделала жест, который означал, что будет бессмысленно обсуждать это дальше. Даенг уже все решила и стало ясно, что от меня ожидали, что я составлю ей компанию в больнице. Я немного неохотно сказал, что поскольку меня не просят оплатить счет, то я поеду.

После еще одной сумасшедшей поездки на заднем сиденье мотоцикла Даенг (она кажется не имела понятия о сигналах на дороге), каким-то чудом мы приехали к тому, что по-видимому было первой остановкой в доме подруге по дороге в больницу и толкнули заднюю дверь скромного домика на задворках города. Нас приветствовали в приятной форме две тайские женщины, одной было 40 лет, другая возможно была ее дочерью. Нас провели в длинную узкую комнату с занавеской, опустив которую можно было разделить комнату на две раздельные секции. В секции, в которой мы в настоящий момент находились, имелись ковры, небольшой диван и телевизор и она служила чьей-то гостиной. Мне вручили стакан выжатого апельсинового сока и вежливо усадили на диванчик. Две женщины и Даенг удалились в дальний конец комнаты, скрылись за занавеской, и я мог услышать, как в приглушенных тонах начались переговоры, но не мог понять, о чем речь. Только когда я заметил два странных диплома на стене, тогда я и осознал с ужасом, что я действительно нахожусь в «больнице».

Две женщины снова появились одетые в белые халаты и знаками показали мне пройти в другой конец длинной комнаты, за занавеску посередине комнаты. В этой секции стояли кухонный стол и стулья, которые, казалось, были просто сдвинуты в одну сторону, большой холодильник и горизонтальная медицинская кушетка для обследования, накрытая белой простыней. Мой взгляд приковала большая бутылка томатного кетчупа, стоящая среди прочих приправ на столе. Это была кухня, одновременно служившая операционной.

После того как мне позволили проинспектировать «рабочий кабинет» длинной комнаты, меня увели обратно в гостиную и занавеска была задернута, чтобы я ничего не мог увидеть в другой секции, где началась процедура. Будучи совсем встревоженным, я попытался придумать, как остановить то, что должно было случиться, но было уже слишком поздно. Тишина, которая опустилась, подсказала мне, что две женщины уже занимаются своим делом. В течении получаса или около того, которые последовали, я сидел в одиночестве в гостиной, тщательно исследуя сертификаты висящие в рамках на стене на предмет хоть каких-нибудь следов подлинности. Снова, неудачно. Спустя какое-то время, когда занавеска была отдернута, старшая из двух женщин в белом халате с радушной улыбкой, поманила меня подойти и убедиться результатом. Жалея, что я не в Англии, я неохотно последовал за ней. Единственной разницей, что я смог заметить, были маленькие пластыри на обоих бедрах. Чувствуя себя идиотом, я спросил у Даенг, хорошо ли она себя чувствует и не чувствует ли она никакой боли. Она отметила, что все в порядке и я смог увидеть, что она была довольна результатом. Я спросил сколько коллагена было введено (по видимому его доставили из Франции) и мне сказали, что 250 мл были введены в каждое бедро. «Я думала этого будет достаточно?» — услышал я три голоса. Снова я онемел и кивнул, чтобы показать, что я считаю этого достаточно.

Дело завершилось, деньги перешли из рук в руки, и мы поехали обратно по дороге домой к семье. Мама Даенг поинтересовалась, чувствует ли она себя в порядке, а Фон и Нок занялись тщательным изучением результата. Пока Даенг позировала, она поинтересовалась, что думают ее подруги и считают ли они, что достаточно коллагена было использовано. После долгих обсуждений было решено, что ей нужно ввести еще немного коллагена, скажем примерно 50 мл. В каждое бедро. Я запротестовал, но другие сказали, что это нормально, потому что они уже договорились, что Даенг сможет ввести больше, если пожелает и что это будет сделано бесплатно. Я снова стал свидетелем стандартной послеоперационной процедуры, когда Фон и Нок массировали целевые области кусочками битого льда завернутыми в ткань. Это делалось, по-видимому, с целью, чтобы распространить субстанцию, чтобы сформировались естественные изгибы. Прилагаемое усилие было таким мощным, что она едва удерживалась на ногах. Несколькими днями позже я заметил, что Фон применяет такую же технику к своему собственному лицу, после прошедшей инъекции силикона в четыре области. Несмотря на возражения, было очевидно, что эти процедуры проходили не без дискомфорта. Но в обоих случаях, Даенг и Фон, абсолютно ничего не говорили об этом. Единственным, что волновало реципиентов подобных инъекции, был косметический эффект. «Этого количества было достаточно?»- постоянно спрашивали у меня. Мой ответ оставался всегда одинаковым «Да, я думаю достаточно».

Tham Bun.

Как и большинство катоев, с которыми я встречался, Даенг была неистовой буддистской. Это было заметно из строгих наблюдений за ежедневными ритуалами уважения. Они варьировались от просто «вей» (повседневный жест со сложенными в молитве руками, ладонями вместе, перед склоненной головой) выполняемый перед проходящими образами и длительных остановок у алтарей для молитв и прошений, до визитов в храм, целью которых было выполнить акт заслуги, или tham bun. Для подобных визитов не было установленных дней в неделе. Они могли быть выполнены всегда, когда пожелал человек. Даенг ходила приблизительно раз в неделю и в двух случаях я сопровождал ее.

Паломничество в храм нужно было проделывать утром. Я предположил, что это потому что, в течение церемонии, монах жует и сплевывает в плевательницу и монахам не позволяется есть после полудня. Церемония начинается с презентования подарков вместе с банкнотами небольшого достоинства, которые осторожно передаются в конвертах. Подарками обычно была еда или комбинация еды и различных домашних вещей как одежды, сосуды, чистящие материалы и моющие средства. По всему Таиланду есть магазины, которые только продают вещи, которые специально дарятся в храмах, самые простые из которых состоят из желтых корзин набитых всеми видами недорогих сушеных продуктов и повседневных вещей.

Церемония приватна и не имеет стандартного ритуала или текстов. Посетитель садится на колени перед монахом, который произносит версию священного учения, пока жует и сплевывает. Это может сопровождаться высказываниями о настоящей жизни человека, и размышлений и предсказаний о прошлых и будущих реинкарнациях. В конце дается благословение и оно отмечается поливанием воды из священного сосуда на руки и повязыванием шнурка вокруг запястья. Я смог понять только фрагменты из того, что было сказано. В один из визитов Даенг сообщила мне, что монах сказал ей, что, продолжая свое ревностное служение, она будет полноценной женщиной в следующей жизни и сможет иметь детей. За пределами святилища, в которой шла церемония, находилась женщина, которая держала деревянную клетку полную небольших птичек. Их можно было купить за небольшую сумму и выпустить на волю. Подарки монахам и выпускание на свободу живых существ — все это акты, которые дают каммические очки для дающего.

Ко Чанг.

Вскоре после эпизода с коллагеном Даенг попросили приехать в Бангкок для дачи интервью и фотосессии для ежемесячного глянцевого журнала. Интервью было посвящено ее завоеванию титула «Мисс Тиффани» двумя годами ранее, и об ее жизни после этого эпизода. Она захотела увидеть свою старую школьную подругу Лек и обещала познакомить меня с ней, если я поеду с ней. Она также хотела позвонить некоторым подругам в Паттайе. У меня было несколько английских и тайских друзей в прибрежном городе Хуа Хин, так что я согласился, что мы поедем вместе в Бангкок, увидимся с Лек, а потом Даенг поедет на пару дней в Паттайю, пока я поеду в Хуа Хин. Для меня это представляло долгожданный перерыв от очаровательного, но иногда очень чуждого мне мира Даенг и ее круга подруг в Чианг Мае.

Когда Фон и Нок узнали о поездке, они не собирались оставаться и было решено, что они поедут с Даенг в Паттайю, пока я побуду со своими друзьями в Хуа Хине. Мы все поехали на ночном поезде в Бангкок. Это оказалось прекрасным выбором транспорта — чистый, с кондиционером и недорогой с баром и рестораном. До того как были опущены койки для сна, мы наблюдали замечательный закат за ужином. Во время нашего разговора троица предложила, чем лучше ехать сразу домой в Чианг Май, они лучше покажут мне островок Ко Чанг, до которого легко доехать из Бангкока и Паттайи. Ко Чанг простирается на 490 квадратных километров, многие из которых занимает парк Marine National состоящий из нетронутых влажных джунглей, изобилующих экзотическими дикими животными и пляжами с чистой водой.

Все это звучало для меня, как приятное сочетание сбора заметок, наслаждения от вида природы и купания, так что я согласился с планом, хотя я знал, что это означает, что придется покрыть массу расходов. Но событие стоило того. Мои компаньоны были очень общительными, не стесняясь в выражении избытком чувств, но реакция окружающих на их уверенную манеру, с которой они держались, была обычно теплой и дружеской. Мое знакомство с Лек означало начало дружбы, в течение которого она поведала свою историю, которая пересказана в Главе 7 этой книги.

Поскольку Паттайя ближе к Ко Чангу, чем Хуа Хин, я присоединился к ним уже там. Наша четверка отправилась к пирсу, с которого отходили паромы, арендовав дешевый и очень неуютный пикап. Женщина, продававшая билеты, была тайкой в возрасте 40 лет и очень долго отпускала комплименты о красоте Даенг и задавала вопросы об ее истории и семье. Ее сын или внук, мальчик семи лет, был очень заинтересован нашей группой и просился быть нашим мальчиком на побегушках, пока мы ожидали прибытия парома.

Yipun (японцы).

После путешествия мы провели только два дня на острове и второй день был омрачен сильным ливнем, который шел без перерыва весь день. Вскоре после нашего прибытия и заселения, я заметил, что Фон и Нок отдалились и ведут себя почти заговорщически. Они проводили много времени, вместе перешептываясь и сами без объяснений уходили на странные экскурсии, не предлагая, чтобы Даенг и я пошли с ними. Действительно, это происходило так часто, что я стал беспокоиться, что возникло какого-то рода трение между ними двумя и нами с Даенг. Когда я спросил ее, Даенг заверила меня, что трений нет, но она не стала ничего объяснять. В конечном итоге моя паранойя достигла пика и я настоял, чтобы Даенг объяснила мне, что все это означает. Несколько неохотно, она ответила одним простым загадочным словом, Yeepun, означающем «японец».

Дальнейшие настоятельные расспросы выявили, что в действительности происходит. Фон и Нок, как оказалось, обе испытывали влечение к японским мужчинам и они использовали поездку, как возможность подработать на стороне. Моей реакцией была смесь удивления от легкости, с которой они относились к продаванию своего тела, и облегчения. Потом все представление вылилось в большую шутку. Действительно, в одном ресторане я обнаружил, что уже выступаю как переводчик и переговорщик между Фон и Нок и группой японских бэкпекеров, которые говорили на такой разновидности английского, который только я мог понять. Я стал «сводником» для них обоих.

На второй день Даенг и я сидели внутри бара, наблюдая за стеной дождя, срывающейся с открытого навеса. Обеих подруг нигде не было видно, но в конечном итоге они появились, вымокшие насквозь, но счастливые. Им обоим удалось найти клиентов.

На обратном пути тот же мальчик приветствовал наш паром, когда мы достигли большой земли и с энтузиазмом помог перенести наш багаж с парома на пикап, который был приготовлен. Он казался очень заинтересованным нашей группой и кружился вокруг нас как комар. Когда пикап уже был готов отправиться, он попытался в шутку вскарабкаться, чтобы присоединиться к нам, к удовольствию зевак. Позже, Даенг сказала, что она думает, скорее всего в один прекрасный день он станет катоем.

Пекарня.

По нашему возвращению в Чианг Май и дом Даенг, началась подготовка к открытию пекарни в прилегающем доме. Это было еще одним из кулинарных предприятий мамы Даенг.

Все завершилось одним утром приходом девяти монахов из местного храма и тщательно продуманной церемонии благословения, вызывания духов и распеваний. Монахи сели на мягкие подстилки полукругом лицом к членам семьи, которые сели на колени перед ними на пол с руками сложенными в молитвенном жесте уважения, «вей», и уважительно склоненными головами. Даенг сидела со своей семьей, наблюдая за ритуалом длинной церемонии. После примерно двух часов мероприятие завершилось большой трапезой. Монахи остались в своей позе со скрещенными ногами и пищу им приносили все кто присутствовал, включая меня, все время стараясь держать наши головы ниже голов священников.

Между распеваниями и трапезой, по внутреннему периметру здания была натянута длинная полоска. Она очерчивала зону, которая была освящена и поэтому защищена от злобного вторжения любых проходящих нежелательных phi.