3. Из маленьких желудей…

3. Из маленьких желудей…

Теперь мы с вами уже знаем, что у людей прошлого не было никаких проблем с прославлением пениса. Не должны мы стесняться следовать их примеру и сегодня. Никто из нас. Ни мужчины, ни женщины.

В конце концов, своим существованием мы все отчасти обязаны ему — пенису.

Каждый человек начинал свою жизнь в этом мире, вылетев из кончика члена (Верно на момент отправки в набор. Однако те клоны, которые будут читать мою книгу в будущем, возможно (и вполне законно), посчитают, что не имеют никакого отношения к пенису. А если они в придачу окажутся ещё и монахинями-лесбиянками до мозга костей, то будут совершенно правы.).

Кому-то может показаться, что тут нечем гордиться.

Но это не так.

Всякое человеческое существо на нашей планете — это один из 600 миллионов сперматозоидов, выбрасываемых за одну эякуляцию, которому первым удалось добраться до яйцеклетки. Вот и попробуйте посчитать, сколь поразительно малы были его шансы на успех. Подумайте, насколько невероятен тот факт, что в итоге получились именно вы (А затем умножьте результат на количество сперматозоидов в тех эякуляциях, что создали ваших родителей, и их родителей, и так далее, на протяжении всей истории жизни на Земле — вплоть до того момента, когда первая амёба утомилась жить сама с собой и решила занять достойное место. Вероятность того, что нужный сперматозоид попадёт в нужное яйцо в каждом из этих случаев, и что получитесь именно вы, астрономически мала. Так зачем же люди придумывают какого-то Бога, чтобы почувствовать свою значимость? Куда ещё более особенным, более исключительным вы хотите быть?).

Можете ещё добавить к этому те миллиарды сперматозоидов, что ушли в «молоко», так и не достигнув цели. Ведь вы запросто могли оказаться мельчайшей капелькой в океанах спермы — из тех, что находят свой конец в презервативах, носовых платках или даже ртах.

Или, что ещё хуже, вас могли выплюнуть изо рта. Проявите же хоть немного уважения.

А то и вообще — выплюнуть из собственного рта мужчины. Как оскорбительно!

Вы запросто могли оказаться одним из тех сперматозоидов-неудачников, что растрачиваются понапрасну, разлетаясь по грудям, спинам, ягодицам и лицам… Хотя лично мне очень не хотелось бы думать о них как об отбросах. Я рассматриваю их скорее как сперматозоидов-«камикадзе». Их самопожертвование никогда не будет забыто. Забавно, но на самом деле память об их подвиге будет использована позже: чтобы посылать ещё больше отрядов спермы на такую же бессмысленную смерть (Чем мы тут с вами занимаемся, а, парни? Спустить на свою партнёршу — это же самая настоящая насмешка. Что-то вроде того, что мог бы сделать, к примеру, Рори Бремнер. (Разумеется, я имею в виду его саркастический смех. Я ни в коем случае не намекаю на то, что Рори Бремнер получает удовольствие, кончая на свою (или чью-то чужую) жену. И у меня нет абсолютно никаких доказательств, свидетельствующих в пользу подобного обвинения.)).

Но ни со мной, ни с вами ничего такого не произошло.

Мы вылетели из кончика члена и стали живыми свидетелями этого замечательного события. Мы среди тех, кто выиграл в эту удивительную членолотерею. Нам следует гордиться собой — и членами, произведшими нас на свет…

И тут каждый из нас подсознательно подумал о члене своего отца.

О выстреливающем сперму отцовском члене.

Согласитесь, вам нечасто приходят в голову подобные мысли? А почему бы и нет? Ведь мы должны быть бесконечно благодарны кончающим членам наших отцов. Они создали нас, они дали нам жизнь.

Да воздастся хвала пенисам их.

Чувство отвращения и неловкости, возникающее у нас при одной лишь мысли об этой конкретной волшебной палочке, совсем не похоже на то, что испытывали мы когда-то, будучи ещё детьми.

ЧЛЕНОФАКТ

Среднестатистический мужчина за всю свою жизнь извергает более триллиона сперматозоидов. Это аж 14 галлонов семенной жидкости! Учитывая, что британские банки спермы платят по 5 фунтов за спуск, вы, можно сказать, сидите на мешке золота (хотя, если вы в буквальном смысле сидите на нем, то рано или поздно ваш источник дохода может иссякнуть).

Большинство мужчин, с которыми мне довелось беседовать, признаются, что испытывали исключительно изумление и восхищение при виде пенисов своих отцов.

Одно из самых первых и наиболее счастливых воспоминаний моего детства связано с тем, как я принимал ванну вместе с папой. Я просто обожал мыться с ним в одной ванне — что, вообще-то, довольно странно, поскольку сейчас, к примеру, я постеснялся бы повторить то же самое.

Но когда тебе четыре года, это кажется самой естественной и невинной вещью на свете. Мы оба были мужчинами, и эта процедура превращалась в своего рода обряд посвящения. На каком-нибудь первобытном уровне её вполне можно рассматривать как торжество духовной связи отца с сыном.

Однако я никак не могу выбросить из головы воспоминание о его большом (сравнительно) пенисе. Отцовский член был подобен морскому змею, качающемуся над поверхностью воды. Болт-Несское чудовище, если хотите.

— Почему у тебя такой большой, а у меня такой маленький? — спросил я отца.

— Потому что я лучше тебя, — ответил он.

— А у меня когда-нибудь вырастет такой же большой? Отец рассмеялся:

— Нет. У тебя всегда будет крошечный.

И оказался прав (Ради справедливости следует отметить, что разговор этот (но только сам разговор) выдуман автором от первого до последнего слова (хотя я абсолютно уверен, что именно так отец и думал). Однако по совести я должен добавить кое-что ещё: то, что мой член сохранит свои детские размеры, тоже оказалось неправдой. На самом деле он стал ещё меньше.).

Мы уже отмечали, что в детстве мальчики не только не стесняются своих крошечных желудей, наоборот, они как бы инстинктивно гордятся своими хоботками, выставляя их напоказ. Плодом чего же тогда являются те отрицательные ощущения, что все мы, мужчины, начинаем испытывать позднее? Неужели плодом нашего воспитания?

Возможно, одержимый своим половым органом, сбрендивший психоаналитик Зигмунд Фрейд и был прав хотя бы в одном. Возможно, ключ к восприятию мужчиной своего «плюющегося йогуртом питона» действительно находится в его детстве.

К счастью, лично у меня детство было просто замечательным. Должен, правда, признаться, что хотя сейчас я совершенно очевидно не зациклен на членах, тогда обо мне сказать этого было нельзя.Я с удовольствием выкрикивал слова «писька» и «пи-пи» как можно громче и чаще.

(До сих пор помню, в какое раздражение приводила родителей моя любимая мантра: «пи-пи, ка-ка, попа!», но всё же так и не могу понять почему. По-моему, это было очень весело. Хотя по большей части лишь на словах (С тех пор я неслабо продвинулся вперёд, правда ведь, пап-мам? Кто бы мог подумать, что я, в конечном итоге, умудрюсь зарабатывать этим на жизнь?!) К тому же я ещё и бессовестно расхаживал по дому голышом — и неважно, что у нас в доме в тот момент была за компания, — причём до такого возраста, когда это давно перестаёт считаться умилительным. (Кстати, мне до сих пор нравится расхаживать по квартире голышом. Правда, теперь я живу один, так что вряд ли случайно натолкнусь на тётушку Джин с чашкой чая и сдобной булочкой.)

И, оказывается, в этом я не одинок. Большинство мужчин вспоминают те же простые радости, что приносили им в детстве их висюльки:

• Я любил носиться по дому со спущенными штанишками и громко орать: «ПИПИСЬКА!»

• Помню, я играл на нем как на гитаре и плясал.

Совсем забыл — ведь я и сам делал точно так же. Вытягивал его, а потом тренькал и исполнял что-то вроде джайва. И весь мир был у моих ног. Это же просто потрясающе, правда, парни? Мне представлялось, что он тянется на многие мили. А может, он просто казался больше потому, что мы сами были меньше. Как печенюшки «Вагон вилз» («Вагон вила» действительно уменьшились в размерах в начале 1980-х гг., так что всякие там шуточки, основанные на этом жалком наблюдении, не просто банальны — они абсолютно не соответствуют истине. И в следующий раз, когда какой-нибудь юморист выдаст очередной прикол на ату тему, не забудьте громко прокричать ему правду. (Я — исключение, поскольку я уже знаю, что вы можете сказать. И хотя зрители всегда смеются, когда я шучу по этому поводу, уверяю вас; в душе я искренне жалею их за их глупость, так что именно я смеюсь громче всех — правда, про себя.).

• Когда мне было пять лет и вся наша семья сидела за ужином, я вошёл в комнату и громко заявил: «Я сильно-сильно-сильно люблю свой пенис!» (И до сих пор не изменил своей страсти, хотя сейчас это больше похоже на отношение любовь/ненависть!)

• Раньше мне нравилось писать одновременно с моим братом. Мы скрещивали наши струи. Это нас забавляло.

• Я представлял себе, что мой пенис — это ручка коробки передач, как в машине у моего папы, и, лежа в постели, часто играл с ним, как будто переключал скорости.

В детстве мы видим в пенисе всего лишь замысловатую и занятную игрушку (а разве теперь хоть что-то изменилось?). Но при этом мы чётко осознаем его комическое значение. Так насколько же наше ребяческое веселье связано с нелепо ханжеским отношением к пенису со стороны взрослых? Да, мы знаем, что это нехорошо — говорить о нем или выставлять его напоказ, — и всё же наше юное сердце подсказывает нам, что все эти ограничения неправильные, что так быть не должно. Как может «игра» на пенисе и танцы под кожаную гитару быть чем-то ещё, кроме жизнеутверждающего восторга? Само собой, смущение родителей делает наше неповиновение лишь более забавным. Поневоле задумаешься: а что, если бы мы не столкнулись с этим противоречием в самом начале нашей жизни? Считали бы мы пенис таким же смешным, как это делают взрослые? Не ханжеское ли неодобрение шуточек «ниже пояса» на самом деле увековечивает их навсегда?

Надо сказать, что реакция некоторых взрослых на детскую непосредственность может, в лучшем случае, сбить с толку, а в худшем — нанести психике ребёнка серьёзную травму:

• Моя мать неоднократно грозилась отрезать мне его. Это у неё была такая шутка, которая вызывала пронзительный смех и у неё самой, и у моей сестры.

И, вероятно, привела к необходимости длительной психотерапии, как и в случае мужчины, написавшего такие слова:

• Я помню, как я думал: «Если Господь создал меня с пенисом, тогда что же в нем такого грязного? Почему я должен прятать его от других людей?» (Окажись этот малыш рядом с Юлианом в момент его спора с Августином, и история, возможно, пошла бы совсем иным путём.)

• Мой отец сказал мне, что он отвалится, если я буду всё время его теребить.

• Помню, когда мне было лет семь, я смотрел по телику «Команду „А“». Одна из девушек там была такой привлекательной, что у меня встал. Я спросил своего папу: «Что это? Почему он стал такой твёрдый?», а он ответил, что это потому, что мне надо сходить в туалет. И я пошёл в туалет и простоял там целую вечность, ожидая, пока начну писать. И, разумеется, пропустил конец «Команды „А“» Вот черт!

Просто фантастика, до чего доходят порой родительские уловки! И хотя я не думаю, что у кого-либо из этих мужчин впечатления детства вызвали психическую травму, нетрудно представить, какой серьёзной проблемой в будущем может стать ассоциация возникновения эрекции с необходимостью мочеиспускания. Понятно, что в последней истории отец всего лишь пытался как-то выйти из затруднительного положения, но это отнюдь не означает, что детей следует обманывать. Каждый человек, разумеется, сам решает, насколько глубоко ему следует вдаваться в детали подобных вопросов, но мне кажется, что отец из следующей истории справился с ситуацией несколько более эффективно:

• Когда у меня в первый раз случилась эрекция — в ванне, не помню, сколько мне тогда было лет, — я впал в жуткую панику. Я позвал папу, и он спросил, не думал ли я в тот момент о женщинах. А потом успокоил меня, сказав, что с ним тоже такое бывает, так что беспокоиться не о чем.

Согласно мнению большинства детских психологов, наилучший подход в таких случаях — откровенность и бесстрастность. Не буду спорить, для родителя это очень трудное дело. Как рассказывала мне одна мама:

• Любой родитель знает, как трудно не переступить грань. С одной стороны, не хочется, чтобы ребёнок стеснялся своих гениталий или чтобы у него развился комплекс, который будет преследовать его всю жизнь. Но с другой — совершенно не нужно, чтобы он вываливал его на рыбный прилавок в универсаме каждые пять минут.

Разумеется, должны быть какие-то ограничения — хотя бы из приличия и ради гигиены!

Многие мужчины рассказали истории из своего детства, закончившиеся травмой или смущением. Вот лишь некоторые из наиболее занимательных (если судить задним числом) и эксцентричных воспоминаний.

• Я частенько прятал кирпичики от «Лего» у себя под крайней плотью.

Парень, правда, не уточняет, зачем он это делал: для удовольствия или сохранности?.. По крайней мере, после такого ваша сестрёнка уж точно не станет ими играть.

• Больше всего мне было стыдно, когда в возрасте семи лет я обнаружил у себя то, что принял за ужасную болезнь, и в ужасе показал это целому собранию родителей, кузенов, кузин, тётушек и бабушек. Как оказалось, это был всего лишь пушок от пижамы, прилипший к кончику члена. Бр-р-р.

• Когда прищемил его сиденьем унитаза в возрасте пяти лет… намеренно.

Прямо какой-то юный маркиз де Сад!

• Когда мне было шесть лет мне купили игрушечный «пугач», стрелявший пробками. Чтобы зарядить его, нужно было переломить ствол об колено, а затем вставить пробку и защёлкнуть ружье. Помню, я тогда был в пижаме (точнее, ночной рубашке) и случайно защемил крайнюю плоть, когда перезаряжал ружье. Кровищи было ужас сколько! Мама выбросила «пугач» в помойное ведро. Я страшно разозлился на неё, так как очень любил это ружье. А насчёт своего хоботка я тогда не очень-то беспокоился.

• Когда в десять лет облил его лосьоном после бритья. Сам не знаю — зачем.

• Помню, мне тогда было лет девять, и мы с братом и сестрой смотрели по телику эстрадное шоу «Моркам и Уайз». На мне была пижама. В гостях у ведущих в тот вечер была Сюзанна Даниелль в коротенькой юбочке и сетчатых чулочках, и у меня случилась эрекция: причём он вылез прямо через ширинку пижамных штанов. Помню, как мы все хохотали: и я, и мои брат с сестрой. Особенно, когда я приказал: «А ну лежать, Тузик!»

Несмотря на то, что многие будущие проблемы можно пресечь ещё в корне, открыто и честно поговорив со своим ребёнком, я всё же считаю, что было бы глупо делать вывод, будто наши детские взаимоотношения с членами связаны исключительно с воспитанием. С самого раннего возраста мальчишки соперничают своими пенисами — причём такими способами, которым их уж точно никто не обучал на собственном примере.

Я очень живо помню наши школьные состязания. Когда мальчишки выстраивались в ряд перед стенкой и соревновались, чья струя выстрелит выше. (И никаких проблем с «застенчивыми» пузырями, не так ли, парни? А ведь это кое о чем говорит.) Подумать только, как высоко мы умудрялись доставать! Просто уму непостижимо. Кое-кому удавалось даже послать струю через стенку, что, должно быть, приводило в дикий восторг всех, кто в тот момент проходил по другую сторону. Странно, конечно, но сейчас я уже так не смогу. Возможно, с годами что-то там меняется с давлением мочи — не знаю. Но теперь я с трудом достаю даже до верха писсуара. А может, всё дело в том, что пойди я сейчас в школьный туалет и вызови мальчишек на подобное состязание… Ну, меня просто могут неправильно понять. И вызвать полицию.

Хотя, как оказалось, существует мириад других способов, с помощью которых ребятишки пытаются установить своеобразную членоиерархию:

• По ночам в школьной спальне мы частенько играли в игру под названием «у кого быстрее встанет». Причём без рук. Победителя отмечали лучом электрического фонарика.

• Мы с моими школьными приятелями — а нас было человек 20 — одновременно дрочили в школьной душевой; и целились, чтобы кончить прямо на кусок мыла на полу.

• В летнем лагере у меня встал, когда мы показывали друг другу свои пиписьки в палатке, а потом мы с одним из пацанов устроили небольшую «дуэль на шпагах».

• Игра, в которую мы играли с моим лучшим другом. Мы называли её «драка на писюнах», хотя фактически всё заключалось в том, чтобы лягнуть соперника в это самое место.

• Помериться им с перилами.

Вот что я называю «поставить перед собой недостижимую цель» (хотя, вообще-то, всё зависит от размеров перил).

• Я был первым парнем в классе, у кого выросли волосы! Ура — наконец-то я добился уважения всей улицы.

Как наглядно демонстрируют многие из приведённых выше примеров, у нас довольно скоро развивается сексуальная стыдливость, идущая параллельно со смущением, вызываемым странностями поведения наших опекунов. И опять же, стыд и табу делают обсуждение этих чувств ещё более сложным и могут привести к новому чувству — излишней и никому не нужной вины.

Как и подавляющее большинство остальных мужчин, я помню, как мы с одной девочкой с нашей улицы играли в «Покажи мне свою, а я тебе — свой». В моем случае этой девочкой была Сьюзан Эванс (Здесь и в дальнейших своих историях я изменил настоящие имена действующих лиц, чтобы сохранить конфиденциальность тех, кому, возможно, вовсе не хочется, чтобы их детские глупости и безрассудства выставляли на всеобщее обозрение в книжках и продавали посторонним людям!). Вероятно, речь шла скорее об анатомическом любопытстве, чем о каком-то сексуальном интересе — хотя даже в том возрасте мы инстинктивно понимали, что во всем этом есть нечто большее.

Я помню, как по мере взросления росло и чувство смущения относительно некоторых вещей. Когда мне было семь лет, я думал, что если бы мне предложили загадать три самых заветных желания, одним из них точно было бы следующее: чтобы в моей спальне появилась блондинка из группы «АББА» и чтобы на ней были только бюстгальтер и трусики. Правда, я точно не знал, почему мне хотелось именно этого, и что бы я сделал, появись она вдруг в моей спальне (уж точно не стал бы просить её исполнить «Ватерлоо»). Однако такие же странные ощущения появлялись у меня внизу живота и при виде некоторых других знаменитостей. Как ни странно, в их числе были и Нана Мускури (Греческая певица. — Примеч. перев.), и солист группы «Свит» (вы только не подумайте ничего такого — у него были длинные светлые волосы, и выглядел он совсем как женщина. Я был сбит с толку. И потом, «Свит» намеренно забавлялись с перцепциями пола, так что меня нельзя назвать геем), и Барри Манилоу (Автор и исполнитель баллад. — Примеч. перев.) (а вот тут у меня нет никаких оправданий. Ни с точки зрения моей сексуальной ориентации, ни в плане моего постыдного вкуса в области мужской красоты).

Я также припоминаю некоторые ужасно противоречивые моменты своей жизни. Как я уже говорил, я был буквально поражён своей первой эрекцией и по какой-то совершенно непонятной причине хотел продемонстрировать её всему миру. Поэтому порой я оставлял открытыми занавески в спальне. (Хотя, по-моему, я всегда чересчур стеснялся и был слишком убеждён в собственной ненормальности, а потому никогда не разгуливал голышом более двух секунд. Так что на самом деле никто ничего так и не увидел.) А однажды, когда мне было лет десять, я вообще совершил ужасно постыдный поступок: по дороге в школу я спросил у девочки чуть младше меня (с которой никогда до этого не разговаривал, хотя мы и встречались на улице каждый день), не хочет ли она взглянуть на мою письку. Эй! По крайней мере, у меня хватило вежливости спросить.

И, кстати, ситуация было довольно-таки романтичной. Для начала я сказал, что влюблён в неё. Думаю, у меня даже случались повторяющиеся фантазии насчёт того, как я демонстрирую ей свой стояк в высокой траве у скаутской избушки — но, опять же, без всякого понятия, с чего бы это мне взбрела в голову такая мысль и что могло произойти помимо этого павлиньего выставления напоказ своего члена. К сожалению, она не вдохновилась моими фантазиями и, по вполне понятным соображениям, ринулась наутёк. Более того, следующие три года она старательно избегала меня, переходя на противоположную сторону улицы всякий раз, когда я появлялся в поле её зрения. Так продолжалось до тех пор.

пока её родители не переехали из нашего района. (Надеюсь, их переезд всё-таки не был прямым следствием описываемого инцидента.)

После того случая я ещё несколько лет вздрагивал при каждом стуке в дверь: боялся, что пришли полицейские сообщить моим родителям, что забирают меня за мою половую извращённость. Я представлял, как от дома отъезжает тюремный фургон, а я гляжу сквозь прутья решётки на удаляющихся родителей, разочарованно качающих головами и довольных, что наконец-то избавились от своего сбившегося с пути чада.

Само собой, это был глупейший и ошибочный поступок (И сейчас я хотел бы попросить прощения у той девочки за потрясение, которое она, скорее всего, тогда испытала; а также у всех остальных женщин из моей уже взрослой жизни, которых я потчевал подобной глупой болтовнёй. Поразительно, но фраза «Я люблю тебя! Хочешь посмотреть мой член?» весьма успешно срабатывает и в мои зрелые годы!). Но, с другой стороны, теперь, по прошествии определённого времени, я могу сказать, что его вполне можно оправдать наивностью и замешательством, вызванным моей необъяснимой, быстро развивающейся сексуальностью. И, опять же, вряд ли, наверное, найдётся мужчина, у которого нет своей тайной истории о подобном проступке:

• Я помню, как в конце пятидесятых мы всей семьёй смотрели варьете по телевизору. Я лежал на полу, на животе, и, когда какая-нибудь из танцовщиц начинала кружиться, юбочка у неё задиралась и были видны трусики, мой член заметно напрягался.

КАК ВЫ НАЗЫВАЛИ СВОИ ПЕНИС…

• Мы играли в доктора о соседской девочкой. В конечном итоге нас застукали.

• Когда и карабкался по канату на уроке физкультуры, то испытал определённые ощущения… типичная ситуация, причём на глазах у всего класса. Правда, они заметили только то, что я добрался лишь до середины и застрял.

• В возрасте десяти лет я делал такие движения, как будто трахал своего плюшевого мишку.

• Я помню, как показал его пяти своим одноклассницам в начальной школе — они пошли и всё рассказали учительнице (мне было восемь лет).

• Просто много дрочил. И ещё тёрся им о член Брайана Уайтхауса.

• В 13 лет у меня в первый раз пососала одна девчонка; мы договорились, что если я ей разрешу, то она подарит мне модель самолёта.

Ну, что тут скажешь? Если и бывают на свете ситуации, где нет проигравших, то это точно одна из них.

• Подрочив, я кончил в носок и подумал: «Господи! Ведь мама же будет это стирать!»

Причём заметьте: эта мысль ничуть ему не помешала!

• Показал его Саре Дингфорд.

• Помню, как меня научили мастурбировать мальчишки в летнем лагере, и я узнал свой пенис настолько хорошо, что мне всё время хотелось, чтобы его «случайно» увидели другие (например, мне нравилось подойти к окну и как бы случайно распахнуть халат).

Как и множество мужчин в тот или иной момент чтения моей книги, я вздохнул с облегчением: «Фу! Значит, я не один такой».

Наш тяжёлый родительский долг заключается в том, чтобы умудриться пройти по натянутому канату между воспрепятствованием возникновению антиобщественных аспектов такого поведения и способностью дать нашим детям понять, что подобные фантазии не являются чем-то необычным или противоестественным. Мне кажется, здесь очень полезно вспомнить своё собственное смущение и непонимание и постараться всячески помочь подрастающему поколению преодолеть этот сложный жизненный период. А если вы сами чересчур стеснительны, то почему бы просто не купить им экземпляр моей книги?! Но только пусть у них будет собственная книга, не надо делиться с ними своей. Если они хотя бы чуть-чуть похожи на меня, когда я был подростком, то будьте уверены: их экземпляр точно распадётся на странице с фотографией голой женщины. Или, что ещё хуже, вообще ни разу не будет открыт на этой странице.

ПРОГОН-3

Иногда мужчины почему-то забывают, что пенис можно использовать не только для удовольствия и мочеиспускания, но и для создания новой жизни. Так какие же чувства вызывает у мужчин эта божественная способность? Я задал им вопрос:

ЕСТЬ ЛИ У ВАС ДЕТИ?

Да: 737 (18,82 %) Нет: 3179 (81,18 %) Всего ответов: 3916

И затем спросил кое-что ещё:

ИЗМЕНИЛИСЬ ЛИ ПОСЛЕ РОЖДЕНИЯ ДЕТЕЙ ВАШИ ВЗГЛЯДЫ НА СОБСТВЕННЫЙ ПЕНИС? КАК ОТЦОВСТВО ИЗМЕНИЛО ВАШИ ЧУВСТВА ПО ОТНОШЕНИЮ К ВАШЕМУ ПЕНИСУ?

Большинство отцов чрезвычайно позитивно отозвались о своих ощущениях:

• Да, я почувствовал себя настоящим мужчиной.

• Он стал для меня ещё важнее, когда я понял его истинное предназначение.

• Мой пенис — это ещё не весь мой мир.

• После того, как родился мой первый ребёнок, у меня появилась какая-то совсем иная уверенность в своей плодовитости и сексуальной силе. Хотя теперь, по прошествии 20 лет, я понимаю, что на самом деле это был всего лишь очередной психологический барьер, который мне пришлось преодолеть.

• Гордость. Я чувствую, что просто обязан поделиться своей способностью к деторождению с теми, кому не так повезло в жизни. Возможно, я даже пожертвую несколько мензурок на благотворительные цели.

• Факт отцовства лично для меня означал, что мой пенис — это не только удивительный источник личного наслаждения. Благодаря ему мы с женой обрели любовь, связывающую лишь тех, кто испытал рождение детей в счастливом семейном союзе.

Некоторые мужчины отнюдь не чувствуют такого уж благоговения перед способностью к созданию новой жизни:

• Никаких изменений. Рождение детей ничего не добавило к моим представлениям о том, откуда они берутся.

• Вообще-то, нет. То, что у меня два сына, скорее заставило меня больше задумываться о размере моего пениса, поскольку они постоянно высказываются по этому поводу.

Другие вообще оплакивают то, что потеряли:

• Мои взгляды нисколько не изменились, но после рождения детей я стал чувствовать какую-то жалость к своему пенису (и к себе), поскольку секс с жёнушкой теперь происходит не так часто, как до детей.

• Я думал, он вообще отваливается после того, как выполнит своё предназначение. Как это ни прискорбно, он лишь всё реже оказывается полезным.

• Я получил урок, что пенис — это дорогое удовольствие.

Для кого-то дети могут стать причиной сожаления и смешанных чувств:

• Да. Способность изменить столько всего и так сильно. Нежелательная беременность, испорченные отношения — и всё это вызвал я сам, своим пенисом. Я по-прежнему люблю своего сына — а разве может быть иначе? Но, боже мой, вся жизнь пошла наперекосяк!

• Рождение детей не изменило моих мыслей по поводу моего пениса. Разве что теперь я буду вытаскивать его раньше.

Интересно, что некоторым мужчинам отцовство помогло преодолеть некоторые проблемы прошлого:

• Как бы он ни выглядел, главное — он работает!

• Конечно! Я размножаюсь, следовательно, существую. Может, он и не такой большой, но, как говорится в одной рекламе: «Маленькие всегда более сочные!»