10 процентов, которые потрясли мир

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

10 процентов, которые потрясли мир

  

Японская классическая гравюра укиё-э («картины плывущего мира») покорила Европу в середине XIX века. Это произошло по инициативе японского правительства, устроившего выставки доселе практически неизвестного европейцам искусства с целью популяризации Японии, собирающейся встать на западный путь развития. Своеобразие и завершенность стиля привлекли внимание лучших европейских и американских мастеров. Ван Гог, Моне, Климт, Гонкур и многие другие художники Старого Света оказались очарованы японской живописью и даже пытались использовать ее приемы в своем творчестве. Со временем уважение к укиё-э, переходящее в беспрекословное почитание этого жанра во всем мире, только росло, и однажды шило выскочило из мешка, возбудив мировую художественную общественность и заставив густо покраснеть самих японцев. Оказалось, что картины укиё-э совсем не так романтичны и безобидны, как это представлялось поначалу большинству поклонников «живописной Японии», и в недрах этого жанра скрывается целое направление, посвященное воспеванию интимных сторон жизни японского общества. Попросту говоря — классическая японская порнография.

На самом деле о том, что обычные укиё-э частенько бывают посвящены жизни японских «веселых кварталов», прежде всего знаменитой Ёсивары, некоторым иностранцам было известно с самого начала. Но манера изображения тайю и дзёро — холодновато-отчужденная, слегка одеревеневшая, не позволяла наивным европейцам даже в бурных фантазиях вообразить, на что способны японцы на самом деле! Да, укиё-э воспевают «плывущий», то есть бренный, мир со всеми его слабостями, грехами, увеселениями и развлечениями. На многих картинах помимо портретов продажных красавиц изображалась жизнь в Ёсиваре, бытовые сценки, незатейливые и вполне целомудренные развлечения. Но оказывается, помимо этих более-менее пристойных картин, в недрах укиё-э своей, особой жизнью жил тщательно скрываемый от европейцев жанр под названием «сюнга», что значит «весенние картинки». Да не просто жил, а как чаще всего и бывает в нашем бренном мире, служил двигателем торговли и способом поддержания ремесла на плаву, так как до признания укиё-э на Западе именно доходы от продажи сюнга служили основным средством существования и для авторов, и для издателей и продавцов порнографии. Что же представляют собой сюнга?

По своей структуре эти картинки ничем не отличаются от гравюр укиё-э. Вполне понятное изображение обычно занимает основную часть листа и сопровождается небольшим пояснительным текстом. Чаще всего сюнга издавались комплектом из нескольких связанных между собой по смыслу гравюр (обычно из двенадцати листов), представляя, по сути, первый, средневековый вариант столь популярных сегодня порнографических комиксов. Да и цель была примерно та же: сексуальное образование, развлечение, возбуждение и побуждение потенциальных клиентов (целевой аудитории — купцов, ремесленников, самураев) к посещению места воспроизводимых событий — «веселых кварталов». Первая и четвертая стороны обложки (то есть лицевые) сюнга обычно были не эротического содержания. На первой стороне, как бы задавая тему альбому, традиционно изображалась вполне целомудренная любовная сцена. Следующие листы рассказывали о путешествии влюбленных в мир наслаждений, а четвертая сторона обложки повествовала об их возвращении в обычную жизнь. Глядя на этих невинных героев, трудно вообразить, какое путешествие они совершили, — суть скрывалась в середине.

Как и другие аналогичные жанры, процветавшие помимо Японии во многих странах мира, сюнга обычно отличались невысоким качеством печати, грубоватым выполнением рисунка, использованием дешевой, второсортной бумаги. Зато печатались они огромными тиражами (примерно половина всей печатной продукции средневековой Японии носила откровенно сексуальный характер — невиданный в мире показатель!), стоили недорого и моментально раскупались, принося высокие прибыли издателям. Первые сюнга, появившиеся еще в XVII веке, были черно-белыми, но по мере развития техники печати и снижения себестоимости они быстро впитывали достижения передовых полиграфических технологий и скоро начали радовать горожан многоцветием и именами признанных авторов укиё-э. Существуют даже списки японских художников, обессмертивших свое имя эротическими лубками, но и без его цитирования можно сказать, что в реестре значатся практически все мэтры: от Моронобу Хисикава (1618—1694) до Куниёси Итиюсай (1797—1861), включая такие привычные глазу западного читателя имена, какХарунобу, Киёнага, Утамаро, Тоёкуни, Сяраку (впрочем, есть версия, что как раз Сяраку да еще Эйси Хосода были двумя мастерами, никогда не рисовавшими сюнга, а их именами подписывались «пираты», но конечной ясности в этом вопросе пока нет) и, наконец, Хиросигэ.

Разумеется, все они были подлинными энтузиастами предмета интереса горожан и своего собственного. Они великолепно знали Ёсивару и другие аналогичные кварталы Японии, и именно благодаря их мастерству, таланту и их именам сюнга смогли перейти из разряда дешевой порнографии в область высочайшего творчества, стать непревзойденными памятниками не только истории, но и изобразительного искусства. Дело в том, что дешевизна сюнга сыграла с гравюрами злую шутку и многие из них не сохранились до нашего времени. В свою очередь, западные нравы, усердно внедряемые в Японии с середины позапрошлого века и до сих пор, заставляют хранителей сюнга не распространяться о своих коллекциях, и многие из них до сих пор находятся в запасниках музейных собраний или частных архивов. Любопытное в этом отношении свидетельство приводит российский исследователь профессор Э. В. Молодякова, поинтересовавшаяся наличием сюнга в крупнейшем в Японии собрании укиё-э в музее Ота в Токио: «На мой вопрос, есть ли в коллекции “сюнга”, служитель музея как-то поспешно ответил, что, конечно, нет. Я продолжала расспрашивать: “Где же можно увидеть “весенние картинки” в Токио или хотя бы получить материал о них?” Просмотрев какие-то книги и каталоги, служитель сказал, что, пожалуй, нигде. Это лишь подтвердило мое убеждение, что они скрыты от глаз современного зрителя как недостойные и оскорбительные образцы всемирно известных японских гравюр»[71].

Другое дело — насколько велика потеря для нас от того, что мы не видим большинства сюнга. Безусловно, это вопрос вкуса, но существует мнение, что при наличии целого ряда шедевров в этой области в массе своей сюнга — не более чем дешевая порнография, чье мнимое величие во многом покоится на репутации мастеров укиё-э и раздуто опытными пиарщиками-коллекционерами, умеющими из всего извлекать материальную прибыль. Кстати, в этом смысле сюнга напоминают другой очень популярный, в том числе в России, жанр современной массовой японской рисованной эротики — хэнтай, одним из прообразов которого сюнга, несомненно, и являются. Миф о том, что сюнга «передают самую сокровенную суть укиё-э», возник во многом из-за их недоступности, но у тех, кто видел много сюнга, первоначальное очарование неофита обычно быстро сменяется разочарованием или безразличием. Впрочем, это характерно не только для любителей. Крупнейший знаток и коллекционер японских гравюр Джеймс Мичинер, которому удалось изучить значительное число наиболее известных коллекций, авторитетно заявляет, что из ста эротических книг, выбранных наугад, по крайней мере девяносто — «чистый хлам», не имеющий художественной ценности, даже если на них и стоят имена Киё-наги, Сюнсо или Утамаро. Понимая, что делались они ради денег, а также признавая определенную смелость в их изготовлении (поскольку гравюры нередко подвергались цензурному запрету со стороны властей, а их авторы преследовались) и даже отдавая им дань как своеобразной форме социального протеста против строгой регламентации всех сторон жизни средневековой Японии, Мичинер полагает, что потеря от недоступности 90 процентов сюнга для людских глаз невелика[72]. Конечно, ответ на вопрос «являются ли все сюнга художественным шедевром?» всегда будет поводом для дискуссий, но вот важность сюнга для японской сексуальной культуры — вещь бесспорная, а потому стоит разобраться в том, как возникли эти гравюры и во что они трансформировались.