Пробпемы сексуапьных девиаций

В трактовке сексуальных девиаций зачастую ощущается привкус сенсационности и глубокого непонимания, которому наряду с прочим способствовали недостаточное знание предмета и сильное влияние позиции, занимаемой обществом, его моральных оценок, отождествляющих девиационность с сознательно реализуемым злом. Девиант рассматривается в качестве "чужака", нарушающего общепринятые нормы. Для блага общества его надлежит карать, изолировать и даже ликвидировать физически. Правда, столь жесткое отношение к девиантам во многих странах начинает уступать место определенной толерантности и попыткам понять их, но польское общество по-прежнему недостаточно либерально в этих вопросах.

Выдающийся знаток девиаций Кристи Браун подчеркивает, что с ними связано несколько типичных проблем, которым я и хочу уделить немного внимания. Первая — это определение. Представление о том, что такое ненормальное, девиационное сексуальное поведение, претерпевало изменение и тесно увязывалось с социальным и моральным климатом данной эпохи, ее культурой. Известный ученый Крафт-Эбинг в 1906 г. так высказался на тему прелюбодеяния: "Неверность жены с моральной точки зрения имеет по сравнению с неверностью мужа куда более серьезные последствия и всегда заслуживает более суровой кары со стороны закона". Он же определял сексуальную девиацию (именовавшуюся тогда перверзией) как "любое проявление полового инстинкта, которое не соответствует главной цели природы, т.е. размножению". Спустя 74 года Американское психиатрическое общество классифицировало сексуальные девиации как "серьезные нарушения, при которых для полового возбуждения необходимы необычные изображения или действия". Это наглядный пример того, насколько радикально в одном и том же столетии изменился взгляд на девиации, а также супружеские измены, подтверждением чего могут служить современные повседневная жизнь и юридическая практика. Раньше сексуальные девиации рассматривались в качестве болезни, явно отличающейся от понятия нормы. Ныне, когда наши познания о сути девиацион-ности расширились, оказалось, что таких отчетливо выраженных границ не существует, а между девиа-ционным и так называемым нормальным поведением существует определенная связь.

Другой проблемой, по К. Брауну, является эпидемиология сексуальных девиаций. Наши взгляды на этот предмет чаще всего определяются клиническим опытом, накопленным на основе наблюдений за популяцией, обращающейся к терапевтам или направляемой судебными инстанциями. Истина же заключается в том, что эта группа представляет собой лишь крохотную часть контингента, оставшегося вне поля зрения врачей, а кроме того, характеризуется некоторыми нетипичными чертами, — например, в ней отмечается связь между девиационностью и психическими нарушениями. Мы не знаем, что представляют собой обладающие девиационными особенностями люди, которые никогда не обращались за лтомощью к врачам и не нарушали законов. Проводились, правда, разнообразные научные наблюдения за девиантами, но они охватывали лишь тех, кто заявил о себе сам. В 1980 г. Уилсон и Госслин с помощью специальных вопросников и тестов обследовали различные группы девиантов, но оказалось, что из 1200 фетишистов на их вопросы согласились ответить лишь 125, а из 600 садистов — 132. Результаты изучения легализовавшейся части популяции не дают объективной картины, и следует полагать, что ключ к познанию девиационности находится в руках как раз той части, которая осталась неизвестной. Однако проведение полномасштабных исследований в настоящее время представляется очень трудной задачей, поскольку все еще отсутствует благоприятный социальный климат, способствующий выявлению собственных девиационных потребностей и поведения. Кроме того, многие считают себя совершенно нормальными и не видят необходимости раскрывать свое Я кому-либо за исключением возможного партнера.

Еще одну проблему таит в себе неоднозначность внешнего проявления девиации. Достаточно долго бытовало мнение, что у данного лица может наблюдаться только одна конкретная форма девиации и лишь единицам свойственна мультидевиационность. Однако вопрос оказался более сложным, чем это представлялось. У многих людей одновременно имеются различные формы девиаций, но мы даже примерно не знаем, каков диапазон этого явления. Исполняя обязанности судебного эксперта, я столкнулся с 3 лицами, у которых сразу отмечались более чем 5 различных девиаций. У 9 человек уживались 3-4 отклонения, а у 21 — 2. А ведь это были люди, вступившие в конфликт с законом и выявленные только благодаря этому. Ответить на вопрос, насколько широко распространено в обществе это явление, пока не в состоянии никто.

Очередную проблему представляет собой интенсивность девиационных потребностей и поведения. Об этом мы также знаем очень мало. У одного человека девиационное поведение является исключительно формой реализации сексуальных потребностей, у другого

— в различной степени сосуществует с так называемой нормальной половой жизнью, у третьего — носит характер эпизодических сексуальных экспериментов. Известно также, что многие из считающихся нормальными людей очень часто воображают себя участниками носящих девиационный характер эпизодов, хотя и не реализуют их на практике. Это может быть как следствием отсутствия таких потребностей, так и результатом их преднамеренного подавления, обусловленного страхом наказания или неблагоприятным социальным климатом. Если гипотетически предположить, что в данном обществе стали одобряться все виды сексуальной активности, сколько людей начало бы демонстрировать девиационное поведение и для скольких оно оказалось бы желанной и основной формой половой жизни? Вопросы такого рода можно ставить без конца, но пока они остаются без ответа.

Следующая проблема заключается в механизме возникновения сексуальных девиаций. Существование множества связанных с этим теорией доказывает одно

— это явление еще не полностью изучено. Применительно к некоторым лицам можно говорить о врожденных механизмах, применительно к другим — о ней-рогормональных, выученных и т.п. Сейчас, много пишется о ранних стереотипах, т.е. о возбудителях де-виационного типа, с которыми индивидуум случайно столкнулся в детстве. Возникшие стереотипы проявляют особую тенденцию к закреплению у лиц, замкнутых в себе и воспитывающихся в ригористических условиях, которые препятствуют ликвидации возникших нарушений. Дело в том, что добраться до этих ранних стереотипов нередко бывает очень трудно, так как они могут быть стерты в памяти, подавлены и т.д.

Связи между девиациями и партнерскими отношениями диффренцированы. У некоторых лиц девиа-ционное поведение наблюдается при отсутствии каких-либо партнерских уз, например трансвестит, переодевающийся в одежду противоположного пола, бывает сексуально "независим" и не нуждается в контактах с кем-то еще. У других бытует параллельность девиа-ционного поведения и типичных (так называемых нормальных) партнерских отношений, напоминающая (кстати, так часто и бывает) раздвоение личности. Партнеру кажется, будто близкий человек известен ему до мельчайших деталей. Он даже не подозревает, что тот ведет другую, скрытую жизнь. Уилсон установил, что 69% фетишистов состоят в постоянных гетеросексуальных союзах, лишенных даже малейшего налета девиационности, точно так же дело обстоит и в случаях иных девиаций. Обнаружение партнером этой второй натуры чаще всего бывает делом случая (недавно ко мне обратилась потрясенная женщина, которая после 7 лет удачного брака узнала, что ее муж — транвестит: вернувшись как-то домой необычно рано, она неожиданно для себя застала его "с поличным", и он признался ей, что занимается этим еще с добрачных времен, причем часто и систематически). Открытие подобного рода может стать подлинным шоком, например, когда жена узнает, что ее партнер, являвшийся для нее эталоном прекрасного мужа и любовника, оказался опасным сексуальным преступником. В других случаях девиационное поведение включается в партнерские отношения, и затронутые им люди относятся к нему как к неопасному чудачеству, которое им лично не мешает. В конце концов встречаются даже партнерские союзы, базирующиеся на взаимных девиационных потребностях (пара садист — мазохистка или наоборот).

В связи со сказанным встает новая проблема: можно ли ограничить девиационность так называемой партнерской нормой? Здесь речь идет об утверждении, что все нравящееся партнерам и дающее им взаимное удовлетворение может считаться нормальным. Однако дело обстоит не так Просто, ведь тут же возникают сомнения: оказывает ли девиационность влияние (и если да, то какое) на отцовство-материнство, на воспитательную функцию и не попадают ли дети, родившиеся в таких союзах, в неподходящую воспитательную среду? Следует ли йз этого, что девианты не должны иметь детей и их следовало бы лишать родительских прав? На эти вопросы нельзя ответить однозначно, необходимо учитывать специфику каждого случая, а это очень нелегко. Кто должен заниматься подобной оценкой и какими критериями руководствоваться?

Вопросы и проблемы, связанные с сексуальными девиациями, можно продолжать до бесконечности, что свидетельствует о важности затронутой темы. В заключение остановимся на задачах их лечения. Как я уже упоминал, лишь часть лиц с сексуальными девиациями ощущает потребность в нем, других к этому принуждают по требованию партнера, судебных инстанций, под страхом наказания. При этом важны как мотивация лечения, так и реальные шансы его проведения. Терапевтов, обладающих опытом в рассматриваемой области, немного, однако не это главное. Применяемое в настоящее время лечение представляет собой главным образом динамическую, поведенческую (последняя имеет особенно много сторонников) психотерапию. При наличии девиаций, несущих в себе опасность для правопорядка, применяется лечение с помощью антиандрогенных препаратов. Прибегали также к хирургическим кастрациям (на добровольной основе), но вследствие многочисленных протестов против таких операций в большинстве стран от них отказались.

Современный уровень знаний о девиациях и лечебные возможности во многих случаях обеспечивают получение хороших результатов, хотя при этом необходимы соответствующая мотивация и продолжительное выполнение многочисленных процедур. Впрочем, сам лечебный процесс тоже не свободен от проблем. Должен ли он служить тому, чтобы приспособить девианта к обществу, помочь ему достичь социальной нормы или чтобы способствовать приятию собственного Я, сложившихся партнерских отношений? Многие из этих вопросов по-прежнему остаются открытыми и спорными.