Гастролеры-рецидивисты

Гастролеры-рецидивисты

Самолет — хорошо, вертолет — хорошо, машина — хорошо, а на оленях лучше.

Хм, и этого я тоже не помнил. Зрители на программе напивались и бузили так часто, что всего и не упомнишь. На сцене мат, и публика расслабляется настолько, что начинает вести себя как хочет, то есть по свински. Как говорится, русский человек — oн как птичка божья, нажрется, как свинья, и доволен. Наверное, бабы страдали, в их адрес не всегда летала посуда, но реплики типа: «Эй, ты, а ну-ка задери ногу повыше, нам не все видать!» — нередко.

Хотя у всех своя рубашка ближе к телу, и лучше всего я помнил те дни, когда что-то летело В меня. Хотя такое случалось не часто. Помню, как-то в Новый год, когда еще студентом подрабатывал Дедом Морозом, я приехал провести уличную дискотеку. Как водится, всех поздравил, стал объявлять выступающих артистов… А толпа народа всё увеличивалась; те, кто встретили праздник дома, выходили на улицу.

Я что-то пел или говорил, как вдруг из толпы в меня полетела пивная банка. Я обиделся и честно ляпнул в микрофон, что если еще хоть одна банка в меня полетит… И тут начался просто шквальный огонь! Каждый пришедший счел своим долгом что-нибудь швырнуть. С тех пор я понял, что не надо провоцировать толпу.?

Там ведь и без твоей подсказки психи найдутся. Я слышал историю про господина Кипелова который тоже пострадал подобным образом Он стоял на сцене во время концерта, пел и никого не трогал, и тут на словах: «Где ж тот человек что нам скажет…» — в него из зрительного зала полетела бутылка. «Ёб твою мать!» — закончил он фразу прямо в микрофон. После чего в «Арии» долго ходила шутка: «А где же он, тот, кто нам скажет: "Ёб твою мать!"?»

В общем, «добрый зритель в девятом ряду» — не всегда бывает добрым. От зрителей можно ждать чего угодно, тем более такой «артистке», как Хельга. Помню, как однажды мы всем коллективом приехали на гастроли, а мне сказали: «Пидараса не выпускайте, в зале серьезные люди».

— Да вы что?! — напрягся я. — Это никакой не пидарас, это женщина! Вы же понимаете, иначе бы врачи не стали ее оперировать! — Я настаивал.

Собственно, и в клубе публика не раз просила не выпускать ее, и там я всегда говорил, что не могу это сделать. Некоторые гомофобы даже деньги предлагали за то, чтобы она не вышла на сцену, но я тогда просил сумму побольше, точно зная, что они столько не заплатят. Но то на родной площадке, где все-таки имелась охрана, а здесь…

— Ой, да не хотим мы ничего понимать! — заявили заказчики. — Нам педиков не надо. Иначе вы глубоко оскорбите наших гостей…

Историю про то, что будет, если мы кого оскорбим, я не стал слушать, тем более что дело происходило на гастролях. Ты на чужой территории, и там хозяин — барин. Произойти может все что угодно. До сих пор не могу без содрогания вспоминать свои самые страшные гастроли, когда заказчики собирались меня и йога Колю убить и закопать.?

От воспоминаний о тех новогодних приключениях волосы у меня на спине встают дыбом. Расскажу по порядку.

Никакой нашей (моей и йоговой) вины в том, что у заказчиков возникло желание похоронить нас посреди степи, конечно же, быть не могло. Не первый год гастролируем, а в те предновогодние — самые горячие — дни нас подставили посредники. Я уже писал в своей книге «А вы хотите стать звездой?» о таких препоганых гражданах-посредничках, тех, кто стоят между нами, артистами, и владельцами различных увеселительных заведений, а также хороших состояний, желающих выписать себе в честь праздника какую-либо звезду. Посредники эти работают часто очень скверно. И величина той кучи говна, которую они могут наложить на тебя, под тебя и для тебя, бывает разной: от чайной ложечки до жбана.

Самая скверная история в моей жизни случилась, когда на моем горизонте появились два армянина Гевон и Арташ (продюсеры «Бла-бла шоу») с предложением поехать в славный казахский город Усть-Каменогорск. Когда-то эти два армяно-казаха уже устраивали мне гастроли, и ничего страшного не происходило. Но организация данной поездки, видимо, оказалась выше их умственных бла-бла-способностей, поскольку перелет предполагался сложный. Сначала надо вылететь в Алма-Ату, потом уже оттуда в Усть-Каменогорск, где и предполагалось выступление. Затем после шоу пилить четыреста км на машине до Барнаула, откуда будет рейс на Москву. Но надо еще сказать что сразу по прилете домой нам с Колей предстояло тут же вылететь в Мурманск. Там нас ждали вообще на два выступления, а потому неустойка (задержись хоть один из самолетов) обошлась бы в тридцать тысяч долларов.

Потому я несколько нервничал.

А армяне — нет.

Они прислали мне билеты с курьером ровно в день вылета в Алма-Ату, и, увидев их, я первый раз за те долгие сутки дрогнул. Там сообщалось что в Алма-Ате мы будем в в 6.30, и нам надо сразу пересесть на рейс в Усть-Каменогорск, отлетающий в 7.10.

— Абсолютно нереально! — завопил я, набрав номер Гевона. — Надо еще пройти таможню, паспортный контроль. Предоставить для проверки сумки, а у меня йог летит с ножами, саблями и топорами. Так что нас быстро не отпустят. А кроме того, как человек тертый, я знаю, что и в Алма-Ату мы прилетим с опозданием. Наши самолеты туда вовремя не прилетают никогда.

— Вай, чё ты волнуешься? Ну опоздает московский самолет. Так и тот, что из Алма-Аты вылэтает в Усть-Каменогорск, тоже задэржится. В крайнэм случае, мы сами ваш самолет подэржим.

Представив, как два армянина держат казахский самолет, я не знал, смеяться или плакать. Ответ на сей вопрос нашелся в аэропорту Москвы. Наш рейс задерживали. Сначала на час. Потом на пять. Становилось ясно, что никакие армяне, даже зацепив аэроплан за гору Арарат, ничего не удержат, о чем я сразу же им и сообщил.

— Нэ волнуйся, дарагой! — орали они в трубку. — Мы тебе нашли чартерный рэйс. Он сразу же будэт, как только вы прилэтите.

— Да вы даже не знаете, и никто не знает, во сколько я прилечу! — психовал я.

— Всё будэт, всё будэт. Не пэрэживай. Мамой клянусь!

Мама — святое для восточного человека. Но я почему-то сомневался в том, лететь мне или нет. Поскольку вообще не верил в то, что посредники, в принципе, могут быть порядочными. Ну, адекватные люди не купили бы такие дурацкие билеты. Я же предупредил, что могу вылететь хоть с утра, необязательно брать мне вечерний рейс. И все-таки они накосорезили.

И тут зазвонил мобильный: «Слушай сюда, сука, ТЫ ЖЕ МЕНЯ ЗНАЕШЬ!!! — ПРОИЗНЕС СОВЕРШЕННО НЕЗНАКОМЫЙ ГОЛОС. — Я же тебя и в Москве найду, на кусочки расчленю, бродячим собакам скормлю. А потом еще в степи похороню. А потом остатки выкопаю и сожгу дотла!»

Несколько оторопев от услышанного и пытаясь как-то связать одно с другим, для начала поинтересовался, а кто же это вообще?

— Я тот человек, который тебе платит деньги!

— А-а, но деньги я получил от Гевона. А вас я не знаю, — и положил трубку.

Всё ясно: не зная, как повлиять на мое решение, посредники теперь спустили дело на тормозах и просто отдали мой номер владельцу клуба, где мы должны выступать. А тот, естественно, в бешенстве. Он ведь уже распродал билеты на шоу, и они, кстати, совсем недешевые. Мне говорили, что покупатели даже звонили в Москву в «Трахтенберг-кафе», чтобы узнать, действительно ли я приезжаю туда или это блеф. Они же там разнесут все.

Однако тип, который со мной говорил, мне, конечно, не понравился. Познакомься я с ним раньше, пожалуй, отказался бы от поездки. Но как познакомишься?! Ведь посредники никогда не сводят напрямую с заказчиками — боятся, что их кинут на деньги. И правильно боятся, я бы не то что кинул, а просто утопил бы. Ведь едешь неизвестно куда, к кому, и не знаешь, чем кончится такая гастроль. Когда-то я читал, что одну из наших известных девичьих групп выкинули с яхты в море за то, что они пели под фонограмму. Но они всю жизнь так поют, кто сказал заказчикам, что они будут петь вживую, какой дурак?!

Лететь или не лететь? При опоздании поездка теряет всякий смысл.

Сердце уже не дрогнуло. Оно просто заныло. Деньги заплачены, люди ждут, провались пропадом такая жизнь — и я вместе с Колей зашел в самолет. Зачем?

В Алма-Ате нас никто не встречал, зато в расписании самолетов ближайший рейс в Усть-Каменогорск через сутки. «Что мы здесь делаем?! Что?!» — задаваясь таким вопросом, мы с Колей бродили по залу ожидания, откуда выходить совсем не хотелось. Лучше уж улететь сразу назад на том же самом самолете. Да мы бы и улетели, если бы не возникла одна банальная проблема — нам не хватало денег на обратные билеты. У меня при себе было долларов пятьсот, у Коли ничего, и этого не хватит на два билета даже эконом-классом. Правда, в VIP-зале аэропорта торчал со всей своей свитой Киркоров, которому я и рассказал о случившихся неприятностях.

— Летите назад, — посоветовал он, и я уже приготовился именно у него одолжить немного денег, которые могли бы спасти «отца русской демократии», как мобильный зазвонил, и теперь уже знакомый мне голос произнес: «Какого хуя вы не вы-ходите?! Вы, пидарасы, что там делаете?!!»

— Хватит хамить! — рявкнул в ответ и, как нам советует психология, дабы лучше понять собеседника, надо разговаривать с ним на его языке, продолжил: — Какого хуя вы сами делаете?! Мы к вам попасть не можем, и это не наша вина! Счастливо оставаться, мы улетаем! — и каким-то красивым матерным неологизмом завершил свое виртуозное телефонное выступление.

Телефон вновь зазвонил. Вызывали «на бис». Я продолжил… Помню только, что Филя со свитой отлетел куда-то в уголок и с удивлением смотрел на меня. А я все ругался и ругался по телефону. Мне звонили то одни, то другие. То принимающая сторона, и человек чуть не плакал: «Рома, Рома, нет никакого чартера, ну так получилось. Но там же ждут люди, они уже купили билеты, зачем их подводить?»; то мудаки армяно-посредники; то сам хозяин клуба… То снова принимающая сторона: «Мы за тобой прислали две шикарные машины, вы домчитесь в момент до Усть-Каменогорска!»

— Да здесь тысяча сто километров! В какой момент?!!! Тут ехать часов десять!

— Ха-ха-ха! Шутишь, да? Какая тысяча сто?! Всего шестьсот. У нас же такие машины! Домчим максимум за шесть часов. Мы компенсируем не-удобство. Пять тысяч долларов добавим!

Я с тоской и завистью смотрел на Киркорыча, улетающего из этого треклятого Казахстана, и с нарастающей в сердце тревогой согласился.

— Кстати, деньги вперед или не поеду! — сказал я посреднику.

— Конечно, конечно. Никаких проблем. Сейчас за тобой приедет мальчик и все отдаст.

Так мы и сговорились на том, что поедем В Усть-Каменогорск на машине. Ну, правда, появившийся мальчик-водитель с удивлением узнал, что не просто должен отвезти нас, но и дать нам пятерку, о которой ему ничего не говорили. Я психую, он принимается звонить начальникам. Те по телефону убеждают его выдать деньги. Загвоздка лишь в том, что денег ему никаких не дали. Но, правда, у него дома есть меньше половины этой суммы, и он готов нам ее отдать. Остальное «честно-пречестно» мы получим, как только прибудем на место.

— Да ну вас на фиг! — снова позвонил я Гевону. — Я работаю только при стопроцентной предоплате. Не поеду.

— Да ты что?! Ты думаешь, тэбе не отдадут! Тэбе все отдадут, мамой клянусь. Ну почему ты мне не вэришь, я же тэбя никогда не обманывал! — Он, кажется, даже бил себя трубкой в грудь. Но ударов было не слышно, ведь грудь у него наглухо заросшая волосами.

— Ты же только что с самолетом обманул.

— Просто так получилось, я нэ виноват. Нэ виноват. Но деньги отдадут, поверь.

С тяжелым вздохом отправились мы с Колюней на улицу, где нас ждал «шикарный суперскоростной автомобиль», оказавшийся стареньким «Субару», года этак восемьдесят какого-то. А вторая обещанная машина, как оказалось, выехала из Усть-Каменогорска нам навстречу. Обматерив еще раз всех и снова попытавшись удрать, мы чуть не довели до сердечного приступа водителя.

— Как же так?! — растерялся он.

Пропадите вы все!

И мы сели. Сначала полтора часа колесили по городским пробкам, чтобы найти квартиру водителя и взять деньги. После чего непрозрачно намекнули, что артистов вообще-то кормят на гастролях. Об этом сказано в райдере. Наш юноша согласился и, сбегав в магазин, принес полбатона и кусочек колбасы.

— Нет, это не еда. Колбасу мы и на трассе купим.

— На трассе уже ничего нельзя купить, — успокоил он.

Так с колбасой и поехали… Она почти что согревала душу в тот момент, когда вокруг раскинулась бескрайняя степь. Хотя бы с голоду не умрешь. Однообразный и скучный пейзаж быстро усыпил. И плевать даже, что задницы наши пересчитывали каждую кочку «великолепной» дороги, сон ускоряет путь и сокращает расстояния. Через пять с половиной часов мы, наконец, встретились с вышедшим нам навстречу джипом и смогли пристроить затекшие члены на мягкие сиденья. Метров через пятьсот я поинтересовался у водителя, сколько еще ехать. Километров пятьдесят или больше?

— Семьсот пятьдесят, — спокойно сообщил тот, словно говорил, что семь. А я чуть не подпрыгнул и по счастливой случайности не пробил головой крышу. Или крышей голову.

— Как?! Мы что, за пять с половиной часов проехали триста километров?

— Меньше, двести с чем-то.

Голая степь огласилась диким воплем, я и caм не знал, что могу так орать: «Остановите машину! Я не поеду!»

От испуга он резко тормознул, а я, успев схватить саквояж, вылетел из машины.

— Коля, пошли отсюда! — Уже выкрикивая эту фразу, почувствовал, как пробирается под одежду ледяной степной ветер, словно собираясь сообщить, какая дивная участь нас ждет. Мы замерзнем, к чертовой матери, и наши привидения будут, как Дед Мороз и Снегурочка, навещать местное население, развлекая их вечно и совершенно бесплатно.

Коля вышел, но, похоже, думал так же. Расстояния между деревнями по двести километров

Нам столько не прошагать, зима на улице. Выбор небогатый: или здесь замерзнуть, или чуть позже быть убитыми. Машин на трассе не было. Ни попутных, ни каких-либо других. Только «степь да степь кругом». Наш же ямщик ехать в Алма-Ату отказывался, ведь его просто казнили бы за такое самовольство. Он и так в ужасе уже звонил своему шефу. Кстати, напрасно. Замерзнув, как бродячие волки, мы снова влезли в «Лексус». Тут стал звонить хозяин клуба, у него от двенадцати часов полной неизвестности совсем съезжала крыша. Обкладывая меня трех-четырех-пятиэтажным (если только оно возможно) матом, он клялся, что сам лично закопает меня в степи.

Оглядывая местный пейзаж, я верил. Точно закопает. Ведь здесь никого никогда не найдут. Коля строчил СМС-ки, прощаясь с женой. «Скажи им, что отдашь все, что у нас есть! — в ужасе отвечала та. — Только чтобы они тебя отпустили!» Потом совсем разнервничалась и умоляла нас все продать, купить осликов и чесать на них до Москвы. Но шутки сейчас никто не догонял. Я слал СМС-ками жене Верке телефонные номера всех своих знакомых в Казахстане, где не раз выступал, чтобы в случае чего она сразу звонила им, а они бы вытаскивали нас. Когда наступит час икс, позвонить уже не удастся. Еще я строго наказывал Коле, как начнутся разборки, отбегать в сторону и, пока буду всем зубы заговаривать, быстро звонить Верке, чтобы начинала действовать. Ведь его никто не знает, он может слинять и вызвать помощь. А драться глупо, что нам идти на стенку?

— Ну а чего? — ответил Коля. — Если ты меня от тюрьмы отмажешь, я успею парочке головы отсечь. Все-таки у меня меч как бритва. А остальные, видя такое, сразу тормознут.

— Только куда мы бежать будем, когда они очухаются?

Не найдя ответа на свой вопрос, мы молчали, а «Лексус» мчался с огромной скоростью, подлетая на ухабах и приближая нас к смерти…. КОГДА через одиннадцать часов пути мы достигли цели, нас встретил совсем не теплый прием.

Навстречу вывалилась целая толпа стриженых бандюков, сильно напоминавших тех, что в далеких 90-х «командовали парадом» в России. Я тогда торговал на рынке, и вот такие же типы, имевшие бессмысленные глаза, подходили и требовали заплатить им за защиту. Доводы, что у тебя уже есть «крыша», на них не действовали, и помню как однажды мне стало дико страшно, что сейчас меня просто убьют. Человеку, стоящему напротив меня, было глубоко по барабану, что есть куча свидетелей, что его могут посадить, что кто-нибудь испугается и выстрелит в него самого. OН был выше таких мелочей. Подобные виды гомосапиенс появляются в странах с нестабильным укладом, с купленной властью или отсутствием таковой. Они водились не только в России, но, думаю и на Диком Западе, и много где. Они быстро вымирают, как вид несовместимый с цивилизованной жизнью, хозяевами которой они себя чувствуют, остаются только в устном народном творчестве.

Да вот теперь такие появились в самой глубинке Казахстана, где крутятся шальные деньги. Зная, что попаду к подобным неандертальцам, да ни за какое бабло сюда бы не сунулся! Но сейчас вот столкнулся с ними нос к носу. Коля же, стоя неподалеку, крепко держал свою сумочку с колюще-режущими предметами и следил за происходящим.

— Ты чё, сынок, не понимаешь, мы тебя порежем, — вопил один из них. Видимо, главный.

— Вы кто такой? — Я начал издалека, чтобы увести тему и вообще как-то дать понять, что мы с ним никто друг другу и лучше бы он себя контролировал.

— Я кто такой?! Я тот человек, который тебе платит. Я тебя убью и закопаю.

— Что вы орете все время?! То, что мы не успевали, — это не наша вина, это ваши люди все так организуют!

Короче, разговор шел долгий, тупой и бессмысленный. В жестоком споре я хотел выяснить, где мои остальные деньги, как нас отсюда будут вывозить — ведь нас ждали гастроли в Мурманске, — и что, собственно, они хотят от меня на своей подростковой дискотеке, где сейчас колбасится тысяча укуренных тинейджеров. Я ведь работаю для небольшого зала и немолодой публики.

В ответ они гнули пальцы, деньги не отдавали, но, похоже, и убивать не собирались по причине наличия в клубе все тех же подростков, ждавших заезжей звезды. Пусть это не моя публика, но сегодня она спасала мою жизнь. Для шоу мне притащили четырех стриптизерок, похожих на проституток, отрабатывающих субботник. Я даже с облегчением вздохнул: хорошо, что не взял своих баб. Неизвестно еще, чем вообще все бы кончилось.

В итоге бандюганы утихомирились, и им даже понравилось. Они кричали, что теперь мы все братья и друзья навек. Закончив, я спросил, а можно ли нам поесть. Столько часов в дороге, два часа шоу, да теперь нам еще ехать пятьсот километров, чтобы добраться до Барнаула, где ждал самолет на Москву.

— Нет. Есть нечего, кухня уже закрыта.

— Спасибо.

Спасибо, что хоть не убили. Так, несолоно хлебавши, мы снова сели в тот же самый «Лексус» с тем же водителем, который уже проехал полторы тысячи километров и еще два часа мотался по поручениям шефа, а теперь ему предстояло отвезти нас за пятьсот км и вернуться назад. Всего и делов-то. Вон в фильме «Апокалипсис» индейцы сутки друг за другом по лесу гоняли. Я бы тому вождю, гнавшемуся за убийцей сына, вообще табличку на грудь привесил: «Хочешь похудеть — спроси меня, как». Жаль, наш водитель ни фига не был индейцем и, видимо, потому уснул в пути от усталости. Но зато, к счастью, у меня теперь были деньги, на которые мы на такси доехали до Новосибирска, так как на барнаульский самолет мы, естественно, опоздали. Но зато дальше все пошло как по маслу. Хоть никаких самолетов в Москву из Новосибирска в этот день уже не намечалось, зато мы успели на задержавшийся из Якутии самолет в Петербург, куда нас пустили даже без досмотра с ножами и шпагами и где даже накормили. А уже из Питера скакнули прямо в Мурманск. Приехали прямо к программе, которую задержали всего на час.