Второе табу – запрет на несовершенное тело

Но это еще не фундамент для чувства вины, а только котлован под него. Потому что после первого табу идет второе. Мы все где живем? В теле. Поэтому второе табу – на тело.

Нам говорят, что все желания тела – это «фу». Это все плотские, низменные, животные потребности. И вообще все, что касается тела, – это «фу». И вся физиология тоже. Особенно много «фу» в «туалетной» теме, где есть свои пошлые слова: «жопа», «насрать» и т. д.

Следующий диалог со слушателями бывает на моих семинарах. Я спрашиваю:

– Мы и раньше писали и какали, а сейчас что мы делаем?

– Ходим в туалет.

– И что мы там делаем?

– Ходим по большому или по маленькому.

– Хватит уже выдумывать! У мужиков еще хоть что-то может быстро получиться. А у женщин что может получиться на ходу в этой маленькой кабинке, да еще и «по большому»? Что такое «большое» и где вы там ходите?

Но придумали этикет, и слово «жрать» стало неприличным. Жрать – это есть, но с очень большим аппетитом, а значит, неприлично, не соблюдая этикет. А дальше придумали: «Тело показывать нельзя, если оно не соответствует стандартам». И все должны испытывать чувство вины, если их параметры не 90–60–90. Причем это не физиологический стандарт. Потому что есть люди-треугольники, у которых туловище массивнее нижней части тела. У треугольной женщины из-за угла вначале показывается грудь, потом она сама. Но ножки коротковаты, поэтому каблучки нужны.

Есть люди, у которых больше развит низ. Шея длинная, ключицы торчат, на ребрах стирать можно, как на стиральной доске, а ниже – тяжелый таз. Опять 90–60–90 не получается. И что, значит, такие люди хуже тех, у кого «идеальные» пропорции?

У женщины не должно быть ни одной морщинки, ни одной сединки, ни одного прыщика. «А если снова не соответствуете, то купите вот этот крем, а после вот этот скраб, а после вот этот лосьон и уже в конце вот эту маску. То есть возьмите у нас чемодан продукции, и будет вам счастье!»

Раньше это только на женщинах работало. Сейчас появился новый тип мужчин – метросексуалы. Они не геи, но косметики используют не меньше, чем сами женщины.

Но самое удивительное среди всего этого, что мужчинам обычно нравятся как раз нестандартные фигуры.

Когда-то я тоже заблуждался и думал, что всех мужчин привлекают одинаковой комплекции женщины – те, которые нравятся мне самому. Но один случай расставил все на свои места.

Сидим в ресторане с приятелем, и он говорит: «Смотри, какая женщина! Пойду приглашу на танец». Я посмотрел, и что? Женщина (действительно красавица) сидит с подружкой за столиком напротив. Подружка так себе. И вдруг мой приятель подходит к ним и приглашает как раз «подружку»!

Смотрю на него, а он без ума от счастья! Причем параметры женщины, которую он пригласил, – 100–90–90. Ему такие нравятся.

На следующий день я у другого приятеля спросил: «Какие тебе женщины по вкусу?» И выяснилось, что ему нравятся шире, чем мне. А третьему – шире, чем второму. А четвертому – у?же, чем мне. То есть у каждого из нас свои предпочтения. Каждому нравится что-то свое.

Получается, параметры 90–60–90 не для мужчин придуманы, не чтобы им нравилось. А для чего тогда? Чтобы рождать в женщинах чувство вины.

Только 0,01 % мужчин любят модных женщин, соответствующих требованиям конкурса красоты. Остальным нужны не такие «совершенные», а просто свои.

Параметры 90–60–90 придумали не чтобы нравилось мужчинам, а чтобы у женщин появлялось чувство вины из-за несоответствия этим параметрам.