Глава 9

Глава 9

Грязно выругавшись, Севастьян спихнул меня в сторону и соскочил с кровати так, словно она горела, пока я отползала к изголовью.

Что случилось?

Он натягивал брюки, а я набросила на себя простыню. Если мне не приснилось, я только что насаживалась промежностью на его лицо, одновременно глубоко заглатывая его член.

Кем я была сегодня ночью, черт побери? Когда Севастьян зашипел, заталкивая в брюки этот прекрасный ещё наполовину твердый член, мой рассеянный мозг подумал: "кем бы я не была, жду — не дождусь, чтобы стать ею снова"

Я ожидала, что почувствую тревогу. Вместо этого моё тело готово было мурлыкать от удовлетворения.

— Этого не должно было случиться. — На его лице вновь было написано отвращение — на этот раз к самому себе.

Он должен бы чувствовать мириады эмоций. Смущение, удивление, восхищение. Но не отвращение.

Я была ошеломлена, но в хорошем смысле, словно только что выздоровела от болезни, став сильнее. Я стала другой. О сексе я знала всё, но никогда не осознавала его силы, которую даёт понимание того, что мужчина, более всего ценящий контроль, был не в состоянии справиться со своей реакцией на меня. Так же как и я не смогла справиться со своей.

Он пристально изучал выражение моего лица. Что он ожидал увидеть? Отвращение, похожее на его собственное? Сожаление?

Страх, которого он так добивался?

Чем мрачнее становился он, тем больше успокаивалась я. Наверное, мы были в противофазе. Не потрахаться, так поржать.

— Так значит, мы перешли к той части, в которой ты злишься и требуешь, чтобы я прикрылась? — Рассчитанным движением я закинула руки за голову и позволила простынке соскользнуть. Чтобы напомнить ему о груди, которую он целовал, и о сосках, которые хотел проколоть.

Он провел ладонью по лицу.

— Это было ошибкой.

— Конечно, нет. То, что мы делали — было великолепно.

В этой кровати мужчина моей мечты пошатнул весь мой мир, заставив кончить сильнее, чем когда-либо — трижды — и мой минет был не таким уж плохим. Я начинала ощущать себя прирожденной минетчицей.

В иллюминаторе открывался великолепный вид. Луна ярко светила над океаном. Океан! Начало моих каникул было многообещающим.

Он присел на краешек кровати, упершись локтями в колени.

— Ты счастлива от того, что я тобой воспользовался?

Ну, может, не настолько многообещающим. Я изумленно подняла брови.

— Я кончила три раза, ты — один. Кто кем воспользовался, Сибиряк?

От удивления у него отвисла челюсть. Круто. Он заткнулся.

Этой ночью мне стала понятна одна вещь. Я всегда думала, что, потеряв девственность, поступлюсь чем-то. Сейчас же осознала, что с мужчиной, подобным Севастьяну, я лишь приобрету.

Удовольствие, путающее мысли, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

Моё отношение к произошедшему претерпело кардинальное изменение. Меня озарило: если парень, переспав со мной, сделает на спинке кровати зарубку, я скажу, чтобы он вырезал ещё одну для меня, а потом шёл готовить мне бутерброд.

— Такое непотребство больше не должно повториться, — сказал Севастьян.

— Потому что я табу? — Я нахмурилась, когда эта мысль пришла мне в голову. — Ковалев тебя не убьет из-за случившегося сегодня? Ведь так?

— Конечно, нет. Он не тиран-убийца.

— Так в чем же дело?

— Я воспользовался его дочерью. С трудом верю, что прикоснулся к тебе. — В лунном свете я видела, как румянец окрасил его скулы. — Ударил тебя.

— В итоге мне понравилось всё, что мы делали. — Я, Натали Портер, пришла в восторг от того, что меня отшлёпали. И собиралась с этим смириться.

Я чувствовала себя телефоном, на который установили новую операционную систему, но перезагрузить забыли. Кончая сегодня, я пикала и мигала, а теперь почувствовала апгрейд.

Он перезагрузил меня, показав, каким я буду видеть секс до конца своей жизни.

— Севастьян, не превращай плюсы в минусы. — Так, шути, отвлекай его…

— Ты очень тугая. Очень. Ты ведь, конечно, не девственница?

Я пожала плечами с вызывающим видом.

- Видимо, ты не всё про меня узнал.

Он выдавил обескураженное:

— Блядь!

На русском это слово означало «шлюха», но употреблялось и просто как крепкое восклицание.

— Подумаешь, большое дело. — Девственной плевы у меня не было. Об этом позаботился мой арсенал.

— Так какого черта ты на противозачаточных?

Значит, он увидел пластырь на бедре?

— По разным причинам. — В основном для регуляции цикла.

Но он меня не слушал.

— Поступить так с опытной женщиной — уже плохо. — Он вскочил на ноги, заметавшись по комнате от стены к стене. — Но осквернить девушку, к которой никто не прикасался — хуже нельзя и придумать!

— Осквернить? Неужели ты действительно произнёс это древнее слово? Что ж, это было ожидаемо, раз уж с нами не было дуэньи, а твоя мужественность достигла таких размеров.

Он окинул меня мрачным взглядом.

— Я могу не относиться к случившемуся в таком "древнем" понимании, но не знаю, как на это отреагируют другие.

— Другие? Мой отец?

Угрюмый кивок.

— Я думала, ты хорошо его знаешь. Достаточно хорошо, чтобы расписать, какой прекрасной будет моя новая жизнь.

— Я действительно хорошо его знаю. Но у него никогда раньше не было дочери. Понятия не имею, как он к этому отнесётся.

— А если бы я не была его дочерью?

— Но ты — его дочь. — Он провёл пятернёй по волосам.

— Ответь на вопрос.

Обернувшись, он кинул на меня такой дикий первобытный взгляд, что я ахнула.

— А если нет, то я был бы уже внутри тебя. Devstvennitsa ili net. То, что должно было усмирить мой аппетит, его лишь распалило.

Факты таковы: весь прошедший месяц он про меня фантазировал. Он хотел заняться со мной сексом, даже зная, что я девственница. Некоторые мои индивидуальные особенности пришлись ему по нраву. Ему хотелось пойти со мной дальше; и мне, чёрт побери, тоже…

— Но этого больше не повторится, — добавил он звенящим от решимости голосом.

Меня собираются подвергнуть целибату по причине извращенной бандитской логики? Я поднялась, на коленях подползая к краю кровати, с удовольствием наблюдая, как нахмуренный взгляд Севастьяна следит за качающимся движением моей груди.

— Я хочу, чтобы это повторилось. Обычно я получаю то, чего хочу. Все зависит только от тебя, если ты не в силах мне сопротивляться.

Услышав такой вызов, он прищурил глаза и, сам того не осознавая, шагнул ко мне ближе. И ближе.

— Если станешь меня искушать, я уже не буду с тобой таким нежным.

Так это было нежно?

Когда я затрепетала, он не сдержал восклицания.

— Ты сказала, что я тебя смущаю? Это ты сбиваешь меня с толку. Тебе нужен я или всего лишь удовольствие?

— Мне нужна возможность это выяснить.

— Я думал, у тебя есть голова на плечах, думал, что твои инстинкты с мужчинами работают.

Мои глаза широко распахнулись.

— Не смей так говорить. Мои инстинкты неприкосновенны!

— Ты не понимаешь? Твой отец собирается подарить тебе чертов мир; даже если бы я этого желал, в твоём будущем нет места для такого мужчины, как я. — Он развернулся к выходу из комнаты.

Глядя ему вслед, я пробормотала:

— Как странно.

Не оборачиваясь, он замер на пороге. И, словно против воли, спросил:

— Что странно?

Я наклонила голову на бок.

— Что ты полагаешь, будто я сама не буду решать, чему есть место в моём будущем.

Сдвинув напряженные плечи, он захлопнул за собой дверь.