Глава 26

Глава 26

— Натали, вставай!

В голове вновь звучала сирена. Севастьян стоял рядом, но его слова звучали словно бы издалека. Дёрнув за мою покрытую кровью руку, он резко поднял меня на ноги.

— Это не по-настоящему, — спотыкаясь, бормотала я, осколки часов скрипели под каблуками. — Это не по-настоящему. Мой отец не мог умереть.

Севастьян тащил меня туда, где корчился на полу Филипп, из раны на его животе текла кровь.

Слабым голосом Филипп залепетал:

— Я-я не хотел этого. Я пришёл сегодня… потому что остальные… уже были в пути. Это бы всё равно случилось. Неважно… что я сделал. Награда была… немыслимой.

Ненависть вскипела во мне, осушив слёзы.

— Будь ты проклят! Как же ты мог?

— Клянусь тебе, я пришёл только за Паханом. — Он протянул ко мне изуродованную руку. Если я не знал про Травкина… то и другие тоже. Они… приедут.

— Что это значит?

— Травкин хотел… и твою голову тоже.

Издав бешеный вопль, Севастьян отпихнул меня за спину и всадил пулю Филиппу в лоб. Два мертвеца. Двое. Убиты на моих глазах.

Я не могла перевести дух, казалось, лёгкие были зажаты. Весь мир вокруг был как в огне, и его языки подбирались всё ближе. Буду кричать — никто не услышит. Я задыхалась, когда Севастьян мёртвой хваткой стиснул моё предплечье и потащил за собой.

— Пойдём, Натали! — С пистолетом в руке, он выводил меня из кабинета.

— Мы не можем вот так бросить Пахана. — Я обернулась, глядя на его неподвижное тело. На его безжизненные глаза. Почему мы их не закрыли? Глупо, как глупо. — Надо о нём позаботиться!

Севастьян лишь быстрее тащил меня за собой.

— Я вывезу тебя из Берёзки. Неизвестно, кому мы можем тут доверять.

Я онемела. Сирена в голове взвыла ещё громче, когда он втолкнул меня в гараж, который я раньше не замечала, а потом усадил в тёмный седан.

Туман.

Машина двигается по мокрой гравийной дорожке, ночное небо, проливной дождь. Окровавленные перстни Севастьяна впиваются в руль.

Ветровое стекло покрывается грязью, но дворники справляются. Зад машины заносит; я по-прежнему неподвижна.

Севастьян не сбрасывал скорость до самой реки, где резко затормозил перед лодочным домиком.

— Сиди здесь и заблокируй за мной двери, — приказал он, потянувшись через меня к отделению для перчаток. — Стекло пуленепробиваемое. Двери не открывай. Он достал пистолет, зарядил его, снял предохранитель и протянул мне. Когда я не сделала ни единого движения, чтобы взять оружие, он положил его на приборную панель. — Если хоть кто-нибудь полезет внутрь — стреляй. Целься в грудь и жми на спусковой крючок.

Севастьян направляется в центр опасности? Весь мой мир уже был в огне; если я и его потеряю…

— Куда ты? Не уходи! Мы можем просто уехать на этой машине?

Он покачал головой.

— Я не знаю, кто контролирует ворота. Или кто ждёт нас за ними. Придётся уходить по воде. — В лодке из "Казино Рояль"? — Я зачищу лодочный домик и вернусь за тобой.

Когда он открыл дверцу с поднятым пистолетом, я вскричала:

— Пожалуйста, будь осторожен.

Он странно на меня посмотрел.

— Не волнуйся, твоя защита вернётся. — И выскользнул под дождь, быстро приближаясь к лодочному домику…

Боковым зрением я увидела вспышку. Услышала резкий хлопок, как после удара молнии.

Плечо Севастьяна откинулось назад, словно его сильно ударили. Не ударили. Прострелили.

Мой крик совпал с новой вспышкой молнии. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, как Севастьян борется с другим мужчиной, пытаясь завладеть пистолетом.

В свете фар я смогла узнать Глеба — одного из бригадиров. Севастьян замахнулся своим кулаком, словно молотом, попав мужчине в лицо. Глеб, не устояв, зашатался.

Раз Севастьян мог так двигаться, значит, его рана неопасна, так? Он вырвал оружие из рук обездвиженного Глеба, затем ударил его рукоятью пистолета.

— Сколько их там? — прокричал Севастьян.

Лицо Глеба превратилось в жестокую ухмылку. От его ответа Севастьян рассвирепел, кинувшись на него с кулаками.

Я расчесывала свои руки, заляпанные пятнами крови, наблюдая, как Севастьян избивал человека до смерти. Небо вновь прорезала молния, осветив смертельную драку.

Никогда не видела, чтобы кто-нибудь бился так, как Севастьян. До смерти.

В тот момент Севастьян выглядел неукротимым — и настоящим. Боевик, чьей профессией было убивать. Когда Глеб потерял сознание, Севастьян упал рядом с ним на колени, продолжая избивать неподвижное тело. Им словно овладел неведомый демон. Лицо Глеба превратилось в кровавое месиво: с каждым новым ударом оттуда, как из губки, хлестала кровь.

Когда это кончится? Открыв дверцу, я поплелась к нему.

— Севастьян, нам надо ехать! — Сверху колотил ледяной дождь. — Ты должен это прекратить!

Он смотрел на меня, в его глазах сверкали отблески фар. Я видела безумие — и что-то ещё. Будто он хотел, чтобы я его остановила — потому что продолжал избивать врага.

В паузе между раскатами грома я услышала треск костей. И что-то гораздо более ужасное.

Далёкие выстрелы. Казалось, шла перестрелка. Война союзников и предателей? Севастьян тоже их услышал. И выглядел так, словно отчаянно желал к ним присоединиться.

Если с ним что-нибудь случится… если в одну ночь я потеряю и Пахана, и Севастьяна…?

Я вспомнила слова Пахана: экстремальная жестокость. Экстремальная бдительность.

— Ты сказал, что выполняешь обещания, Севастьян. Ты поклялся, что сохранишь меня целой и невредимой.

Он посмотрел на меня сквозь мокрые пряди волос, его глаза пылали. Я в них тонула. Мы вместе шли ко дну. Я протянула к нему дрожащую руку.

Он встал, словно в оцепенении, не в силах мне противиться.