Глава 22

Глава 22

— Я так за тебя волновалась! — воскликнула Джесс, когда я позвонила ей вечером.

— Правда? — Пару часов назад я сама за себя волновалась, когда Филипп при мне потерял самообладание. — А что такое?

— Господи, я не знаю, может, дело в том, что какие-то мафиози охотятся за моей лучшей подругой?

Ах, это…

— А почему ты не позвонила мне на новый номер, который я тебе дала?

— А как, блин, звонить в Россию из Греции? Всё равно, что выучить теорию ёбучей относительности. И всё равно я посвятила этому несколько раундов. Греческой водки. Нет, реально, ты даже не представляешь, как меня тревожит твоя судьба. Всё свободное время в Греции я заедала стресс.

Я нахмурилась.

— Обычно ты его не заедаешь.

— Членами, Натали. Я заедала стресс членами. Ну вот, ты заставила меня проболтаться, довольна?

— Опа! Шлюшка.

— Сучка.

Несмотря на мрачный настрой, я едва сдержала улыбку.

— Я так понимаю, путешествие удалось?

— Конечно, удалось. Но я не о себе хочу поговорить. Я хочу знать, что ты в безопасности.

А что такое "безопасность"?

— Я в полном порядке.

Она поверила на слово.

— Требую подробностей! Расскажи мне о своём гангстерском отпуске.

С чего же начать? Я сидела за туалетным столиком, глядя на своё отражение в зеркале.

Я снова была прежней Натали — ни намёка на Наталью — но если придраться, можно заметить, что глаза стали более… проницательными.

— Это может оказаться не просто отпуск. Ковалёв хочет, чтобы я осталась.

Любая женщина с радостью бы убила ради возможности жить в подобном месте, чтобы получше узнать своего отца и продолжить учёбу в новом университете. И встречаться с таким великолепным и сексуальным мужчиной, каким был Севастьян.

На стороне Джесс установилось радиомолчание. И вот, наконец:

— Ты всерьёз обдумываешь эту идею?

— Я чувствую, что меня… ээ… склоняют к этой мысли. — Я рассказала ей о двух прошедших неделях, сумасшедшем количестве подарков, моей усиливающейся фобии относительно кучи денег и нависающей угрозе.

Она прокомментировала мой рассказ:

— Ты не упомянула сражающегося в клетке единорога.

— Ну, ты бы назвала это… связью. — Как объяснить эту неловкую ситуацию? Сложную натуру Севастьяна? — С ним всё экстремально. — Как и говорил Пахан. — Это невозможно сексуальный, сложный и выводящий из себя мужчина. Порой мне кажется, что я в него уже влюблена, а иногда чувствую, что должна бежать от него куда подальше. Короче, я совершенно сбита с толку. — Я посвятила её в подробности нашей связи, рассказав и о перспективе связать себя узами постоянных отношений, а затем досконально описала всё, что произошло в bane.

— Это так круто! Я прям потекла. Фап-фап-фап.

— Ты можешь быть серьёзной? Разговоры о бондаже и порке даже не заставили тебя приподнять бровь?

— Ой, умоляю. Меня совершенно не волнует, чем по доброй воле занимаются двое взрослых людей. — И следом, как обычно, она села на любимого конька. — Ты ПО-ПРЕЖНЕМУ носишь свою бородавку? Да ладно, Нэт, это уже нелепо. Ты вагиной, что ли, думаешь?

— Нет!

— В этом-то и проблема.

— Джесс, я рассчитывала получить реальный совет. Меня пугает то, что из-за этого вышибалы я изменилась, стала другой. Но вот в чём дело: мне кажется… мне кажется, что он тоже мог измениться.

— Ты действительно сдержалась?

— Как-то умудрилась. Этот парень сказал, что если станет моим первым любовником, то будет и последним.

Джесс кашлянула.

— Это действительно круто.

— В точности мои мысли. Я решила, что для курортного романа он идеален, но мафиозные правила гласят, что для Нэт это не вариант.

— Давай проясним — ты сказала, что секс будет только с одним мужчиной всю жизнь?

— Когда ты так говоришь — это звучит ужасно. С каким количеством парней ты переспала, Джесс? Серьёзно?

— Четырёхзначное число? Население небольшого городка? Орда?

— Но жалеешь ли ты хоть об одном?

— Не-а. Каждый ставил на стол что-то новое.

Стоило признать, что в случае с Севастьяном на столе был целый банкет. И всё же…

— Но ведь будет глупо, если я буду с ума сходить по тому, чем мы занимались. Он командовал и скрутил меня, как индейку на день благодарения.

— Я прямо это представила. Пища для моих фап-фап-фап иссякла. Как бы то ни было, я из школы феминисток, чей девиз "если мамочка хочет — значит, мамочка получит". Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты тоже оттуда.

Я вздохнула.

— Так и есть. — Я никогда не испытывала подобного удовольствия, разве можно плохо к этому относиться? Устранив, таким образом, меньшее сомнение, я перешла к более крупному. — Я понимаю, почему Севастьян не хочет рассказывать о себе — у него тёмное прошлое — но меня это не радует. Невеста по переписке — и та знает больше о партнёре, чем я о потенциальном… женихе или как его там. Мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Джесс, завтра я должна поговорить с Паханом, вся эта ситуация меня просто убивает. Деньги, угроза, этот вышибала — от всего этого я готова волосы на себе рвать.

— Ни разу не слышала, чтобы ты была так расстроена.

Потому что я ни разу и не была!

— Я согласилась на эту жизнь, — так или иначе, — и, наверное, буду расплачиваться, если облажаюсь.

В каком-то роде этот преступный микрокосм был целым государством, с собственными границами и таможней, а я находилась внутри. Я попыталась объяснить:

— Я вошла в новый мир, где действуют свои законы. Как бы я к ним не относилась, мне придётся их соблюдать. Кроме того, меня недвусмысленно предупредили о последствиях. И всё равно я нарушила правила.

— Да-да, расскажи мне о том, как именно ты в этот мир вошла! Какой-то русский закинул тебя на плечо и свистнул из дома! Он лапал тебя на кукурузном поле, задурив голову, но ты всё равно сопротивлялась — после чего запихнул тебя в самолёт мафии. Так что не рассказывай мне, что согласилась соблюдать какие-то там грёбанные законы.

Задурив голову? Точнёхонько.

— Но потом я почувствовала себя на своём месте. — Очарованная Севастьяном и Берёзкой. Убаюканная смехом отца…

— Знаешь что? Забей большой моржовый, — объявила Джесс. — Тебе двадцать четыре,

Нэт. Пусть обязательства на всю жизнь принимают на себя те, кому недолго осталось. Пятидесятилетние и иже с ними. И если девушку твоего возраста заставляют принимать подобное решение, то, как бы, подразумевается, что твоя жизнь будет короткой. — Она перевела дыхание, затем добавила, — Извини. Забыла, что тебя могут накрыть в любой момент.

Я сглотнула.

— Наверное, мне стоит об этом помнить. И вести себя так, будто мне остался всего месяц жизни. Несмотря ни на что, я бы хотела провести с Севастьяном больше времени.

Что всё равно не означало вечность.

— Да ты послушай себя! Прими успокоительное и немного поразмысли, куколка. Попытайся улизнуть, а я встречу тебя в Европе. Мы будем отстреливаться и разбивать сердца.

— Мне бы этого очень хотелось.

Когда я думала, как отреагирует Севастьян, если я сбегу, в ушах у меня звучали его слова «Сбежишь снова — я тебя поймаю. А потом перекину через колено и выпорю твою роскошную задницу, пока не поумнеешь».

Только теперь я знала, что он действительно мог это сделать. От этой мысли я вздрогнула.

— Я здесь застряла на какое-то время.

— Скажем, ты согласилась на здоровяка. Скажем, опасность миновала. Ты будешь там счастлива?

В этом-то и вопрос.

— Переехать в другую страну к мужчине, начать учёбу в новом университете — слишком много переменных сразу. Потребуется принять много решений, — подчеркнула я. — И есть ещё кое-что.

Я рассказала ей про Филиппа.

Этим вечером я даже не успела спросить его, о чём хотел поговорить Пахан, как он отрезал:

— Севастьян от тебя не отлипал у парадного входа. Ублюдок всё равно что объявил о том, что теперь ты принадлежишь ему.

Филипп выглядел уязвлённым, словно всё произошедшее его явно задело. Но никаких глубоких чувств я в нём не замечала. Да, он со мной флиртовал, но, по-моему, он флиртовал бы и с любым надушенным камнем.

— Разве это тебя касается? — спросила я, думая, не пьян ли он.

— Но я беспокоюсь о тебе. Действительно беспокоюсь. — Он потёр своё бледное лицо, и я обратила внимание на его покрасневшие глаза, в которых скрывался затаившийся гнев. — Севастьян обвёл тебя вокруг пальца. Он всё подстроил. Сейчас он расхаживает, расправив плечи, и ухмыляется — потому что стал на миллиард долларов богаче. А ты такая наивная. Ты ведь даже не в его вкусе — знаешь?

Да. Да, я знала. И всё равно ответила:

— Это всё чушь, Филипп. Я не должна перед тобой оправдываться, но Севастьян хочет меня. — Только вот он не объяснял, почему именно я. Он просто сказал, что пойдёт на всё ради обладания мной.

— Тобой манипулирует жулик, бывший зэк. Молодцом, сестрёнка!

Дальше Филипп добавил выражение, которое заставило меня поморщиться и поскорее убраться в свою комнату. Я даже к ужину не вышла.

Верила ли я его словам о Севастьяне? Нет. Но обвинения Филиппа подтвердили то, что мне уже было известно. Я абсолютно не знала Севастьяна…

— Ну и мудак, — подытожила Джесс, с ходу охарактеризовав Филиппа. — Я хотела было сказать, что кто-то должен промыть тебе мозги. Но потом вспомнила, как ты себя ведёшь, когда тебя загоняют в угол.

— И как же?

— Выбираешься оттуда, расталкивая всех локтями, — ответила она. — Ты добрая, пока не приходит время стать злой.

— Ты цитируешь "Дому дороги"?

- Ну, либо его, либо мой последний любовный роман. — Это была не слишком тщательно скрываемая страсть Джесс. Она любила саму идею любви, так что её вкусы были очевидны. Время от времени она пыталась всучить очередной роман и мне. — Ты хотела мой честный совет, Нэт? Так вот — не совершай ничего безвозвратного. И, чёрт возьми, лучше вообще ничего не делай, пока мы не увидимся вновь.