Джайнизм

[440]

Для жителей Запада самым известным джайном вполне может быть Мерри Лейвоу, фатально мятежная девушка-подросток, расстроившая «Американскую пастораль» своих родителей в одноименном романе Филипа Рота, удостоенном Пулитцеровской премии. Грязная (потому что мытье водой разрушает микроорганизмы), с прикрывавшим рот куском дурно пахнущего старого капронового чулка с проношенной пяткой (чтобы не вдыхать малюсеньких насекомых и не выдыхать на них поток горячего дыхания), жалостливо чахнущая от исключительно овощной диеты, Мерри, от которой разило сильной гнилостной вонью, болезненная, перепачканная экскрементами, с шатавшимися зубами, представляет собой пародию на джайнизм в его американском радикально-фанатичном стиле.

Те же самые верования, включающие целибат, не упоминаемый жертвой изнасилования Мерри, исповедуют более трех миллионов реальных джайнов, в основном обитающих в Индии. Но в Северной Америке они лучше известны тем, что придерживаются исключительно вегетарианской диеты, а также чрезвычайно большим вниманием, уделяемым ахимсе – ненасилию по отношению ко всем формам жизни, включая насекомых и даже невидимые организмы. В Музее обуви «Бата» в Торонто выставлена пара джайнистских ботинок на высокой платформе, центральная часть их подошвы вырезана так, чтобы земли касались только ее края, чтобы тот, кто их носил, давил как можно меньше невидимых организмов.

История джайнизма окутана мраком. Нет никаких сомнений в том, что это очень древняя индийская религия. Ее приверженцы полагают, что она возникла на тысячу лет раньше, чем буддизм, хотя Махавира – ее наиболее почитаемый проповедник, жил примерно в то же время, что и Будда. Многие основополагающие принципы джайнизма, буддизма и индуизма совпадают. Джайны тоже стремятся разорвать цикл возрождений, который единственно может повлиять на мокшу или нирвану. Они подчеркивают значение целибата в качестве инструмента для достижения этой цели, отказываясь от мирских удовольствий и страстей, включая основанную на вожделении страсть к обладанию другими людьми.

Самым важным положением и источником большинства других верований джайнизма является ненасилие. По тем же причинам, что и Мерри Лейвоу, многие джайны носят маски – мухпатти. Они избегают питаться после наступления темноты, полагая, что огонь костра может привести к гибели летящих на него насекомых. Странствующие монахи даже прекращают странствия на четыре месяца периода муссонных дождей, и не для того, чтобы защититься от проливных ливней, а скорее для того, чтобы сберечь зарождающиеся и бурно развивающиеся в этот период формы жизни. По той же причине они не купаются в воде, где живут многочисленные организмы, и их часто описывают восхищенные наблюдатели, к числу которых не относится Филип Рот, как постыдно немытых людей. Принимая во внимание фанатичное преклонение джайнов перед всеми формами жизни, они также неукоснительно соблюдают вегетарианскую диету.

Джайны считают, что время подобно колесу с шестью спицами, символизирующими шесть веков. С каждым поворотом колеса возникают двадцать четыре учителя, обучающие праведному образу жизни, ведущему к достижению мокши. Самым великим и последним из этих учителей является Махавира, живший в VI в. выходец из высшей касты, женатый и имевший дочь. В тридцатилетнем возрасте этот привилегированный молодой джайн прошел обряд отречения, снял с себя элегантные одеяния и медленно с корнем вырвал из головы волосы в пять болезненных приемов. Потом он стал бродить по полям и лесам как (возможно, обнаженный) странствующий монах, страдавший от оскорблений, сталкивавшийся с опасностями и занимавшийся медитацией. Спустя двенадцать лет, медитируя на поле крестьянина по имени Самага, он достиг состояния кевала – высшего знания или просвещения, которое джайны считают всеведением.

Положение Махавиры было подтверждено в джайнистской литературе, где его немытая плоть описывается как молочно-белая (такого же цвета, как и его кровь) и лишенная запаха, а его дыхание (в отличие от невыносимого зловония, исходившего от Мерри Лейвоу) как источающее благоухание цветка лотоса. Теперь ему надо было распространять вновь обретенную мудрость, открывшиеся ему великие истины. Четыре из его пяти великих обетов составили классику джайнизма: ненасилие по отношению ко всему живому, правдивость, нестяжательство и отказ от всех чувственных страстей. Пятый состоял в неукоснительном соблюдении целибата, причем Махавира считал это настолько важным, настолько определяющим принципом его религии, что выделил его из категории общего отказа от страстей, ясно обозначив как особый обет. Целибат неразрывно связан с положением джайнизма о ненасилии, вызванном заботой о сохранении микробов. Мужские и женские половые органы густо покрыты микробами, поэтому половой акт превращается в убийство. Кроме того, целибат также связан с обетом отказа от всех плотских страстей. По этой причине полового акта также следует избегать как величайшего зла.

Еще на протяжении более тридцати лет Махавира обращал людей в свою веру, постоянно путешествовал и проповедовал, оставаясь на одном месте только в сезон муссонных дождей. Когда ему было семьдесят два года, прочитав более ста лекций, несмотря на ослабляющее воздействие постоянного поста, он достиг мокши – цели, которую перед собой поставил. Через тщательно спланированную и осуществленную смерть от голода достопочтенный аскет достиг окончательного освобождения.

После кончины Махавиры джайны разделились на две секты. Одним из важных различий между ними даже сегодня является форма одежды. Монахи секты дигамбара говорят, что подражают Махавире и потому ходят совсем нагие, а монахи секты шветамбара одеваются в белые одежды. Проблема разногласий заключается в природе одежды. Шветамбара не считают ее препятствием к спасению. А дигамбара осуждают ее как собственность, от которой надо избавляться, и то, что она может быть опасна для насекомых, которых может привлечь. Кроме того, они презирают ее как инструмент, помогающий обществу навязывать свои правила, связанные со смирением и позором. Одежда, как считают дигамбара, предполагает потребительское отношение к вещам этого мира, а они настолько буквально понимают тезис о том, что владение порочно, что отказываются держать в руках чашу для милостыни, используя сложенные вместе чашей руки как вместилище для еды, которую просят как подаяние.

Другим важным доктринальным различием между ними является вопрос о статусе женщин. Учение дигамбара отрицает возможность достижения ими нирваны, хотя их принимают в качестве монахинь. Важно подчеркнуть, что появление их на людях обнаженными не допускается. В силу данных монашеских обетов они должны стремиться к достижению духовности, и им нельзя демонстрировать соблазнительные женские формы. Шветамбара относятся к женщинам более позитивно. Они обращаются к Махавире, чье наследие включало огромное число обращенных, как аскетов, так и мирян, причем среди них женщин было в два раза больше, чем мужчин. Они также вспоминают о том, что известная своей мудростью Молли была женщиной.

В этом плане особенно впечатляет история Васумати, первой монахини среди джайнов. Принцесса, она рано осиротела после того, как ее мать покончила жизнь самоубийством, чтобы не выходить замуж за захватившего ее вражеского офицера, а Васумати была продана в дом богатого купца в качестве прислуги. Она выполняла свои обязанности спокойно и умело, в чем, в частности, проявлялся ее ум. Жена купца обратила внимание на то, что все в доме относятся к девушке с уважением, и стала терзать себя фантазиями о том, что ее муж полюбил их молодую служанку. Чтобы не допустить этого, она обрила Васамути голову, избила ее, заковала в цепи и заперла в малюсенькой каморке без еды и без воды. Васамути спасло вмешательство хозяина. Когда она приходила в себя после выпавших на ее долю тяжких испытаний, неподалеку проходил Махавира. Он постился, дав обет не есть до тех пор, пока закованная в цепи и заточенная в темницу девушка не предложит ему подаяние. К счастью для них двоих, Васумати его пожалела и предложила ему еды. Поскольку она еще совсем недавно была закована в цепи и заточена, Махавира принял ее дар, поел – и выжил. Позже Васумати стала его ученицей и настоятельницей его первого ордена монахинь. Эту историю рассказывают в качестве подтверждения доброго отношения и расположения Махавиры к женщинам.

Монахини шветамбара приносят те же пять великих обетов, что и монахи. Они также клянутся в покорности их руководителям и дают обещание воздерживаться от еды с наступлением темноты. На общение монахов и монахинь налагаются суровые ограничения. Они не должны жить вместе и оставаться наедине. Монахиням дигамбара не позволено странствовать по сельской местности и просить подаяние, а монахам и монахиням шветамбара религиозные странствия позволены за исключением сезонов дождей.

Целью религиозной жизни является нирвана, которую можно достичь только поэтапными действиями без торопливости. Аскет отказывается от всякого имущества и отношений, становится безразличным к чувственным желаниям, сексуальному удовлетворению, физическим удобствам и даже к вкусной пище. Главным для него становится медитация и стремление к тому, чтобы избегать причинять вред разным формам жизни. Единственное, чем владеют монахи дигамбара и что всегда носят с собой, это раджохарана – небольшая метелка из павлиньих перьев для того, чтобы мягко смахивать насекомых, не причиняя им вреда, – и тыквенная бутылочка для воды. Монахи шветамбара имеют три куска ткани, чашку для подаяния, одеяло, палку, маску мухпатти, чтобы прикрывать рот, несколько книг священных текстов и раджохарану, сделанную из шерстяных нитей.

Привлекательность джайнистского монашества имеет глубоко духовный характер, поскольку, в отличие от христианства и буддизма, его альтернативы основному течению жизни ограничены. Некоторые женщины присоединяются к движению, чтобы избежать замужества, другие из-за позора и страданий вдовьей доли. Некоторые мужчины считают неотразимыми ритуалы джайнизма, например такие, как вырывание волос. Тем не менее, в отличие от буддистов, джайны редко принимают в качестве новообращенных представителей низших каст, поэтому спасение от тягот жизни в низших кастах мотивацией обращения в джайнизм обычно не является.

В джайнистской религии такие заповеди, как ненасилие, нестяжательство и целибат, настолько тесно взаимосвязаны, что каждое из этих положений частично определяет и объясняет другие. Символом джайнистской веры является целомудренный монах. Обнаженный или слегка прикрытый самой простой тканью, странствующий по деревням и лесам, он воплощает собой сам джайнизм, когда просит у домохозяек и других странников подаяние – что-нибудь поесть. Когда насекомые жужжат, пролетая над его вегетарианской трапезой, или ползают по его исхудавшему телу или лысой голове, он их мягко отгоняет раджохараной. Он постоянно следит за тем, чтобы не раздавить даже самую маленькую букашку, а перед тем, как напиться, пристально смотрит в тыквенную бутыль, убеждаясь в том, что в воде нет никаких живых существ. Когда его мучает незваная похоть, он вспоминает, что половые органы – рассадники жизни микробов и при половом акте он возьмет на себя ответственность за то, что сотрет их в порошок.

Как бы то ни было, странствующий монах знает, что распутник не может достичь нирваны. Он отрекается не только от материальных благ мира, но и от обладания как такового, включая желание обладать телом другого смертного. Он считает похоть человеческой страстью, которую следует избегать даже в ее самой мягкой форме легкого одностороннего возбуждения. Он изучил и дал обет соблюдать заповеди величайшего учителя джайнизма Махавиры, настолько ценившего целибат, что выделил его в отдельную заповедь вместо того, чтобы объединить его с заповедью о нестяжательстве. С тех пор для великого аскета и его последователей целибат представляет собой форму умственной дисциплины и инструмент ненасилия, а также совершенно необходимое предварительное условие для достижения нирваны – духовного освобождения.

Учитывая основополагающее значение целибата в джайнизме, представители Запада могли бы поинтересоваться тем, как можно было бы увеличить численность членов этого движения, которых осталось не так много. Своеобразный ответ дает на это внутренняя религиозная логика. В их священных текстах сказано, что численность джайнов будет сокращаться до пятой спицы колеса времени. Последними джайнами будут монах и монахиня Духпрасабха и Сатиашри, мирянин и его жена, купец Нагила и Фалгушри, а также последний царь джайнов Вималавахана. Эта избранная группа умрет, чтобы возродиться на разных небесах, и провернется шестая спица колеса времени. Разверзнется апокалипсическая преисподняя и поглотит сократившиеся остатки человечества, гномов, живущих в пещерах, и мир, каким мы его знаем, прекратит существование[441].